Она принялась звонить в дверь тридцать девятой квартиры.Аромат, похоже, струился как раз оттуда. После дюжины длинных звонков Дашенадоело, и она распорядилась:

– Славка, вали каблуком…

Тот, повернувшись спиной, несколько раз приложил подошвой. Всороковой отчаянно заливался кокер, тот самый Джой – но юная Анжелика так и непоявилась, то ли сидела, притаясь, то ли ушла.

Наконец щелкнул замок. Из распахнувшейся двери шибануложареной, то бишь сгоревшей курицей с некоторой примесью перегара. Перегарисходил от субъекта, являвшего собою живое наглядное пособие на бессмертнуютему: «Сколько ни пей, а похмеляться будешь водою». Субъект был Дашиных лет и втрезвом виде, должно быть, мужик симпатичный – но сейчас при одном взгляде нанего хотелось пивка.

Он все еще таращился на них, покачиваясь, когда Даша бодросказала, вспомнив какой-то фильм:

– Здорово, Беня.

– Не Беня, а Веня… – пролепетал хозяин, тоже,очевидно, этот фильм видевший.

– Ну я и говорю… – и Даша, решительно его отодвинув,вошла в прихожую. Подполковник и Славка, решительно выпятив подбородки,двигались следом. Все трое, пошаркав для порядка подошвами о коврик,бесцеремонно ввалились в комнату.

С точки зрения законности все было в порядке. Их, конечно,не приглашали войти, но и препятствовать хозяин не стал – из-за того, чтонаходился в похмельном ступоре, но это уже дело десятое.

– А собственно… – пробурчал Веня.

– Мы – не алкогольная галлюцинация, – сказалаДаша.

– А п-потрогать можно?

– Но-но! – сказала Даша, увидев, что трясущаясярука нацелилась на ее щеку. – Мы – тимуровцы. Бюро добрых услуг. У тебя,Веня, курица сгорела, вот мы и пришли, пока пожара не наделал…

Хозяин, запнувшись о ковер, неловко развернулся в сторонукухни, откуда волнами наплывали дивные ароматы:

– Это я, значит, поставил…

– И заглотал дозу. И вырубился, – с большимзнанием дела сказала Даша. – Слава, ликвидируй птичку, тут скоро газоваякамера получится…

Славка ринулся на кухню. Притворил за собой стеклянную дверьи загремел противнем. Кухня моментально наполнилась сизым дымом.

– А вы, собственно, кто? – только теперь догадалсяспросить похмельный Вениамин. Обозрел себя, но, установив, что из одежды на немимеются лишь мятые адидасовские штанцы, смущаться тем не менее не стал, былвыше таких сложностей. – Ольга где?

Даша огляделась. Спальня, должно быть, – та, другаякомната. А эта выполняет роль гостиной: пара книжных полок, видеодвойка,парочка мягких кресел – и ничего более. На ковре раскиданы видеокассеты ипустые бутылки в неменьшем количестве – две из-под финской лимонной, остальныепивные. На столике рядом с телефоном – офицерская фуражка, новешенькая.Кокарда, двуглавый орел, по размеру вполне подошла бы Ольге, завершая маскарад.Даша показала Воловикову на нее взглядом. Тот молча кивнул.

– Нет, господа и дамы, вы кто? – вопросил хозяин,качаясь.

– Милейшие люди, – сказала Даша. – Уголовныйрозыск. Когда ушла Ольга?

– А я знаю? Проснулся, ее уже нету. Ей под камеру кполовине восьмого… О! Сейчас семнадцатый врубим и посмотрим… – Оннаправился было к телевизору, но передумал и свернул к столику, где рядом сфуражкой родником живой воды посверкивала нераспечатанная бутылка шампанского.

Воловиков слегка пожал плечами, вид у него был чуточкуразочарованный. Даша прекрасно шефа поняла. Судя по аромату застарелогоперегара, по всей манере поведения, по облику – душевно квасить этот тип началеще со вчерашнего вечера. Безусловно, и в таком состоянии сотни людей совершаютубийство – вот только оформляются таковые убийства предельно примитивно. Весьих ментовский опыт вопиял, что у запившего Вени не хватило бы ни ума, ни, чтоважнее, физической возможности совершить убийство Олечки Ольминской так, каконо было совершено. Один-единственный меткий удар, сокрушивший шейные позвонки,два точных тычка тесаком, убийца растаял в воздухе подобно человеку-невидимке –не смешите… Даже если бы не засветился «черный», Веня в главные подозреваемыеникак не годится.

Что, впрочем, вовсе не означает, будто его не следуетразрабатывать.

Воловиков мягко переместился по ковру – и достал хозяина втот самый момент, когда тот уцапал было шампанское. Шеф не произнес ни слова,не сделал ни единого угрожающего жеста – он просто надвигался неотвратимо итупо, как бульдозер, так что Житеневу пришлось отступать, отступать… пока неуперся лопатками в стену, все еще стискивая бутылку с черной этикеткой.

– Так откуда мы? – спросил подполковник, глядяжертве в глаза обаятельнейшим взглядом голодного удава.

– Тимуровцы…

– Дуру не гони.

– Ну, уголовный розыск… Только я-то тут при чем?

– Где Ольга?

– Ну на студии, наверно. Говорю, я спал, когда уходила.Дверь сама захлопывается…

– Почему на ней военная форма?

– Ох-ти нате, хрен из-под кровати… – Житеневсхватился за голову обеими руками (и ушиб висок горлышком бутылки). – Нувы мне еще скажите, что к ней комендантский патруль прискребся… Передача у настакая. «Служу Советскому Союзу».

– Нет у вас такой передачи.

– Ну, нет. А вам какое дело?

«Он не убивал», – уверенно сказала себе Даша. Можнобыть великолепным актером – но никак нельзя совместить великолепную актерскуюигру и неподдельное глубочайшее похмелье. О таких артистах мир еще не слышал.Уголовный розыск – тоже.

Вполне возможно, даже наверняка, такие мысли блуждали и влысоватой голове шефа, Даша его прекрасно знала. Но Воловиков по-прежнемустоял, прижимая хозяина к стене, глядя с ласковой угрозой, мертвой хваткойзажав руку с бутылкой. И добился-таки своего. Классик верно писал, что жить спохмелья – страшно. Запала у Житенева хватило ненадолго, вскоре он расплылся вжалобной улыбке:

– Нет, ну какие проблемы?

– Проблем пока нет. Но будет куча. У тебя, соколмой, – сказал Воловиков терпеливо. – Я – подполковник Воловиков,начальник уголовного розыска города. И если я пришел, Веня, самолично, то уж нешутки ради. Будешь дергаться – я тебе в момент обеспечу трое суток задержания.И дома-то хреново отходить с бадуна, а уж в камере и вовсе кисло… – онрезко переменил тон. – Давай, я тебе помогу пузырик распечатать. У тебяруки дрожат, брызгать будет… Во-от так. Ты от глотка не срубишься? Ну так налейсебе глоточек… стоп-стоп. Хоре. Ну ладно, еще на палец… Бутылочку поставил…выпил… подождали минутку… ух ты, как оно по жилочкам… Теперь закури. Нешто ж язверь? Это у меня фамилия такая… скотская… а так-то я – ангел, даже икону сменя рисовать хотели, да лысина не в масть… Ну, полегчало? На, закури. И давайкак мужик с мужиком. Значит, Ольга ушла, когда ты еще спал?