у него была откровенно жуткой. Максим даже растерялся на секунду, но потом взял себя в руки, улыбнулся и ответил:

— Увы, лучше тебя у меня никого нет.

— Вот ты сам это и сказал.

— Это не значит, что ты хорошо работаешь. Это значит, что остальные ещё хуже.

— Не так-то просто вытаскивать их оттуда. — Гыча отошёл от стола и снова принялся смотреть в окно. — Каждый раз может стать последним.

— Было бы это просто, я делал бы это сам. — Максим снял очки и помассировал пальцами глаза через веки. — Ты прекрасно знал, на что шёл. Так что не оправдывайся. Иногда всё проходит хорошо, но иногда ты лажаешь. Как вот в этот раз. Ты привёз мало людей. И не привёз тех, кто мне интересен больше всех.

Гыча промолчал.

— Я найду тех, кто недоглядел, — смягчился Максим. — Второй раз такой промашки с дронами не будет.

— Второй раз будет трудно туда в принципе попасть.

— Да, сейчас охрану усилят, но это временно. Как и всегда. Думаю, нам придётся отложить вылазку на несколько месяцев. Меня это жутко бесит, конечно. Инвесторы будут недовольны. Но ты привёз хоть кого-то — сосредоточимся на них. А пока можешь возвращаться к себе. Я подготовлю вылазку в другой город и дам тебе знать.

— Сколько из них умерло? — неожиданно спросил Гыча.

— Что? — не понял Максим.

— В прошлый раз я вывез двенадцать человек. А в столовой увидел только четверых. Остальные умерли?

— Да, — ответил Максим после паузы. — У меня тут не санаторий.

— Но и не пыточная ведь.

— Я никого и не пытаю.

— От чего они умирают?

— От психического истощения. Как правило. — Максим с хрустом потянулся. — Работы с психикой имеют свои побочные эффекты. Ну и некоторые переходят из разряда живых в разряд существующих.

— Это ты про свои лепестки?

— Да. Один скончался, осталось два, так что сейчас это Двулистник. Но в твоей последней группе есть один любопытный субъект. Пока что я рассматриваю его как кандидата на третий лепесток.

— Мерзость.

— Да, мне тоже не нравится. — Максим рассмеялся своей шутке. — Да брось. Работа есть работа. То, что я делаю с людьми, может и кажется тебе бесчеловечным, но ведь и у тебя они умирают.

— Не по моей вине. И если умирают, то быстро. А не превращаются... в это.

— «Это» — наш пропуск в лучший мир. Туда не пускают кого попало, я напомню. Но свою зелёную карточку нужно заслужить. Мы с тобой заслужим. Когда американцы поймут, насколько перспективен «Гипнос», они наконец-то дадут нам работу по ту сторону Занавеса. И мы навсегда забудем и про заповедник, в который превратилась Россия, и про этих недолюдей, и про эту чёртову станцию, которая мне уже в печёнке сидит. Я не вылезаю отсюда уже много лет, между прочим. Ты хотя бы видишь разные места.

— Как ты сам сказал, — ухмыльнулся Гыча, поворачиваясь, — ты делаешь то, что хорошо умеешь. А я делаю то, что умею я.

— Верно, — улыбнулся Максим.

— Я буду у себя. Сообщи, когда следующая вылазка.

Из кабинета Максима Гыча по коридору вышел в холл и тут же отпрыгнул в сторону, хватаясь за кобуру. Упал на колено, приготовившись стрелять, но рука не нашла рукоять пистолета. Через мгновение он вспомнил, что сдал оружие охране, а ещё через секунду сообразил, что перед ним — не враг.

Он столкнулся лицом к лицу с одним из охранных дронов. Этот был похож на виденный недавно в Череповце: такая же платформа, обвешанная оружием, только меньше размером, чтобы проникать в помещения, и на колёсах, а не на гусеницах. И всё же дрон был боевым, и в сторону Гычи смотрели стволы крупнокалиберных пулемётов.

— Только оттуда? — спросил мужчина, стоявший рядом.

— Откуда? — Гыча встал с колотящимся от возбуждения сердцем.

— Ну, с задания? Из Заповедника?

Мужчина держал в руках консоль, с которой, по-видимому, управлял дроном.

— Да. Из Заповедника. — Гыча внимательно осмотрел дрон. — Много таких на станции?

— Четыре. Кажутся неопасными, но это только кажется. Нас всех выкосили бы за полчаса. — Мужчина хохотнул. — Я его выгуливаю. Надо время от времени обновлять прошивку и проверять, нет ли багов. Не хватало ещё, чтобы они действительно начали стрелять в кого не надо. А что, вы сталкивались с таким?

Гыча вспомнил, как боевая машина изрешетила фургон посреди улицы.

— С похожим. Да.

— Страшная вещь, скажите?

— Да. Но вполне уничтожимая.

Дрон-танк на улице взорвал один из солдат группы Гычи. Вообще-то, оружие против таких вот стальных зверей у них было с собой всегда, но раньше к нему относились как к формальности.

— Зачем тут вообще дроны? — спросил Гыча. — Разве охраны не хватает?

— Приказ главного, — пожал плечами мужчина. — Недавно привезли. Говорят, из Америки. Инвесторы послали, якобы для усиления охраны. Слишком серьёзные исследования у нас, типа. Но я так думаю, что их тут просто испытывают. Перед тем, как толкнуть покупателям.

— Сраные покупатели.

Гыча зашагал прочь, но продолжал чувствовать машину за спиной.

— Говорят, ты вчера психанул? — как бы невзначай спросил Максим.

— Блядь... — Гыча резко поставил стакан на подлокотник кресла, отчего часть виски выплеснулась. — Это тебе тот айтишник сказал?

— Он не мне сказал, конечно. Просто упомянул об этом товарищу, а тот донёс эту новость до кого надо.

Максим стал расхаживать по комнате Гычи. Кроме кровати у стены, стула и стола, заваленного всяким хламом, а также кресла, в котором развалился хозяин комнаты, здесь ничего не было. Разве что пустые бутылки на полу и подоконнике. У стола Максим остановился и с любопытством уставился на гору вещей непонятного происхождения.

— В этом месте и пёрнуть нельзя, чтобы на тебя сразу же не настучали, — подметил Гыча.

— Как и везде. Что это?

Он указал на предмет на столе.

— Камень.

— Это я вижу. Но, может, это какой-то особенный камень?

— Нет, просто камень.

— Тогда зачем ты его сюда притащил?

— Это камень из Самары. — Гыча залпом допил виски в своём стакане и потянулся к стоявшей на полу бутылке. — Просто камень из Самары.

— А это