— Я и не читаю. В книге цветок.

Максим открыл книгу и нашёл среди страниц засохшую, но хорошо сохранившуюся ветку сирени.

— Да ты романтик. И откуда она?

— Из Вологды.

— Ты из каждого города что-то привозишь?

— Точно! — Гыча отсалютовал полным стаканом.

— Зачем?

— Просто так. Как напоминание о городе.

— Обычно люди если и привозят что-то из других городов, то это имеет какой-нибудь смысл. Что-то памятное. Когда-то, когда люди свободно могли перемещаться по стране — а за пределами Заповедника это и сейчас так — люди покупают сувениры и привозят их домой.

— Знаю. Я бывал в других странах. Привозил домой всякую хрень. Магнитики на холодильник, там, брелки на ключи.

— Вот-вот. Хорошо, в Заповеднике такого не купишь, поэтому люди брали бы на память что-то из предметов, которые им в целом нравятся. Кто-то привёз бы домой книгу. Кто-то — бутылку местного пива. А ещё вещи часто напоминают о конкретном человеке. Эти вещи напоминают тебе о людях?

— Немного, — ответил Гыча, помолчав. — Но в целом — нет. Просто город, в котором я побывал.

— А что ты привёз из Череповца?

Гыча усмехнулся, подошёл и взял со стола крупную гильзу.

— Вот что я оттуда привёз, — сказал он, поднеся гильзу к лицу Максима, отчего тот поморщился и отшагнул. — Знаешь, откуда это?

— Догадываюсь. Тебе, наверное, будет приятно узнать, что люди, по вине которых вас атаковал тот дрон, наказаны?

— Уже нет. — Гыча швырнул гильзу на стол и плюхнулся обратно в кресло, снова расплескав виски. — Хотя по началу, признаться, мне бы очень хотелось взять этих уродов и...

Он не договорил. Вместо этого изобразил, как хватает что-то в воздухе и сильно сжимает в кулаке. Так сильно, что костяшки пальцев побелели. Лицо его при этом перекосило от злобы.

— Так, понятно, — вздохнул Максим. — Там погиб кто-то из твоих друзей?

— Женька там погиб.

Рука, которой он только что душил невидимого врага, безвольно упала на колени.

— Ему прострелили башку, — продолжил Гыча. — Этот сраный дрон стоял посреди дороги, мы выскочили на него почти в упор! Повернули, а он там! Женька за рулём был. Он не успел... То есть, у него хорошая реакция... Была, то есть, хорошая реакция. Но он и понять ничего не успел. Только и смог, что по тормозам дать. А эта тварь... Она пробила ему голову. Я видел тело. Головы просто не было. Он так и остался лежать там, среди этих животных, которых мы оттуда хотели вывозить! Он остался там!

Он вытер внезапно побежавшие по щекам слёзы и продолжил:

— Мы ведь с Женькой много всего прошли вместе. Столько вылазок сделали. Этот сраный Заповедник мы, казалось бы, весь изъездили. А теперь — из-за такой вот херни...

Гыча замолчал, уставившись в одну точку. Слёзы снова потекли из его глаз, но он уже не пытался их вытереть, словно и не замечал вовсе.

— Знаешь, — подал голос Максим после нескольких минут молчания, — думаю, тебе надо пройти у меня курс лечения.

— Чего? — не понял Гыча.

— Я распоряжусь, чтобы завтра тебя перевели в комнату с капсулой.

— Я тебе не животное! — взревел Гыча. — В капсуле не сплю!

— Ты, конечно, прав, — согласился Максим. — Но в капсулах есть свои плюсы. Ты сможешь нормально отдохнуть, выспаться. Мне не нравится то, что с тобой происходит. Я боюсь за тебя.

— Ха! Вот уж да... Боится он... Я — нормально. Пока не кончился этот виски, всё путём...

— Думаю, виски мы тоже исключим.

— Что?! — В Гыче словно задели чувствительную струну. — В смысле?

— Алкоголь тебя разрушает. Не говоря уже о том, что тот виски, который ты пьёшь, привозят из Штатов, и это недёшево нам обходится.

— Опять ты про деньги!

— Да, про деньги. А зачем мы, по-твоему, здесь?

Гыча с минуту смотрел на Максима молча. Потом почесал сломанным пальцем сломанный нос и усмехнулся:

— Для меня главное — не быть там. Не вернуться в Заповедник.

— Это тоже стоит денег, — отрезал Максим, которому разговор уже начал надоедать. — Я не могу рисковать всем из-за твоего разрушительного поведения. Ты ставишь под угрозу наши операции. Проваливаешь некоторые. У тебя проблемы со здоровьем, в том числе из-за алкоголя. Тебе нужно лечение.

— Иди ты со своим лечением...

— Это не предложение и не просьба. Завтра ты переезжаешь в комнату с капсулой. Или так, или берёшь вещи и проваливаешь на все четыре стороны. Может, ты и лучший оперативник, но уж точно не незаменимый. Твои навыки этого не стоят. Всё, разговор окончен.

Максим быстро вышел из комнаты, и в распахнувшейся двери Гыча увидел двух солдат. Их приставили следить за ним.

— Чёртовы ублюдки, — прохрипел Гыча перед тем, как залить в себя остатки виски.

На следующий день Гыча проснулся от тошноты. Комната кружилась вокруг, желудок подпрыгивал, во рту сушило и жгло, язык распух, а виски ломило. Гыча едва успел свеситься с кровати, когда его начало рвать. Поскольку он почти ничего вечером не ел, рвало одной желчью. Но хоть желудок и был пуст, он долго содрогался в спазмах, стараясь отторгнуть яд, уже давно попавший в кровь.

Гыче потребовалось немало усилий, чтобы встать, дойти до туалета с душем и привести себя в порядок. Прошло больше часа от момента пробуждения, прежде чем в его дверь постучали.

На пороге стояли двое солдат. Этих Гыча видел много раз, но только на станции — на вылазки они с ним не отправлялись.

— Чего вам? — спросил он.

— Мы должны проводить вас в новую комнату, — ответил один из солдат. — Приказ Максима Олеговича.

— Приказ, блин, — пробурчал Гыча. — Погодите, мне надо сперва с ним поговорить.

— Он запретил. Сказал, если будете настаивать на встрече или отказываться выполнять его требование, мы должны будем принудить вас силой.

Гыча смерил взглядом охранников, но спорить не стал. Последнее, что ему нужно — это ввязываться в потасовку с вооружёнными людьми. Даже если он и сможет их скрутить — а он считал, что сможет — это будет последним, что он сделает на станции. И хорошо, если после изгнания ему дадут