– Он не намекнул, в чем дело?

Мать пожала плечами:

– Очень мало. Написал только, что кто-то подрубил доски моста через речку. Трое телят упали в речку, и их пришлось вытаскивать.

– Должно быть, что-то еще, если он просит Па быстрей приехать.

– По словам твоего отца, вблизи Грасмира редко случаются какие-то неприятности. Его беспокоило только растущее число болтающихся там туристов. Поэтому к словам управляющего он отнесся серьезно. Несмотря на то что был уже очень слаб, когда пришло письмо, он попытался собраться в дорогу… – Мать прикусила губу, закрыла глаза и на мгновение смолкла. – В любом случае чем быстрее мы поедем в Хейверсмир, тем лучше. Этого хотел твой отец.

Но Джо хотел совсем не этого. Он тосковал о диких просторах, суровой земле и горах, вершины которых упирались в небо.

– Что мы будем делать с Розалин? Ее сезон только начался, и есть несколько молодых денди, соперничающих за ее внимание, – заметил он.

Оказавшись перед лицом необходимости уехать из Мейфэра, он внезапно почувствовал, что колеблется. И не секрет, почему. Оливия Кейвил Шоу.

– Конечно, она поедет с нами. И мы посмотрим, кто из них достаточно предан, чтобы последовать за ней.

Поедет ли Оливия? У нее не было никаких причин для этого. Ее место, дом здесь. Джо было все равно, куда ехать, после того как он лишился дома, но у нее были все основания оставаться здесь. Впрочем, мать говорила не об Оливии.

– Мэнсфилд, может, и поедет, но большинство других молодых шалопаев слишком увлечены светскими развлечениями и, скорее всего, не поедут.

– Тем лучше. Мы увидим, кому она не безразлична по-настоящему. – Ma улыбнулась. – А что ты? Нет ли здесь какой-нибудь молодой леди, которая привлекла твое внимание?

– Я собирался вернуться домой, поэтому не мог себе позволить кем-то увлечься, не говоря уже о том, чтобы показать это.

Но все равно он не мог бы сказать, что его сердце осталось свободным.

– Хорошо, сынок. Теперь ты можешь.

Во мраке, сковавшем его душу, блеснул лучик надежды. Джо молчал, стараясь удержать его хоть на мгновение.

– Я чувствую себя какой-то старухой с косой. Столько плохих новостей… Мне очень жаль. Но я уверена, что ты снова будешь счастлив. Просто дай время – и увидишь.

Джо вспомнилась могила на кладбище Кенсел Грин. Отец был настолько убит, что пересек океан, чтобы убежать от горя и страха. И все же Па прожил хорошую жизнь. Счастливую жизнь с Ma. Сделав то же самое, он мог бы почтить память своего отца, разве нет?

– Не говори так. – Он обнял Ma за плечи и повернул на улицу, ведущую к их дому. – Что есть, то есть. Мне жаль только, что тебе пришлось столкнуться с этим в одиночку.

– Это было… – Джо подумал, что она подыскивает слова, чтобы сказать, что все хорошо.

Матери всегда стараются, чтобы все было хорошо. Но на сей раз было не так. Ma побывала в аду и вернулась.

– Теперь я все понимаю, – сказал он и почувствовал, как она чуть прижалась к нему. – Ты больше никогда не будешь одна.

Оливия смотрела на Джо, стоящего у фонтана. Он был одет, как человек, рожденный для общества. Выглядел он печальным. Конечно, этого и следовало ожидать, учитывая, что он в трауре. В такой ясный солнечный день, как сегодня, когда вокруг поют птицы, а воздух напоен ароматами цветов, он, вероятно, чувствовал себя особенно несчастным.

Она подумала, что должна что-нибудь сделать, чтобы подбодрить его, но не представляла что. Не поцеловать же его снова. Оливия прекрасно понимала, что единственной причиной, заставившей его сделать это той ночью, была отчаянная потребность хоть немного унять свою боль. Все, что она могла предложить ему сейчас, – это слова. Но какие?

«Со временем все пойдет своим чередом. Если я нужна вам, я здесь. Я понимаю…» Все эти банальности мелькали в голове Оливии, пока она смотрела на Джо. И естественно, ни одна из них не подходила.

Внезапно в сад выбежал Виктор. За ним мисс Хопп. Обхватив ногу Джо, мальчик крепко прижался к ней. Бедному Джо наверняка меньше всего сейчас хотелось развлекать своего обожателя.

Оливия поспешила в сад, намереваясь увести Виктора, но Джо нагнулся и поднял мальчика на руки. Увидев, что оба улыбаются, она замерла как вкопанная.

Обхватив Джо за шею, Виктор потерся щекой о его щеку.

– Мой папа тоже умер.

Оливии хотелось узнать, что скажет ее ребенок, и она прислушалась, но не стала подходить ближе, чтобы не помешать ему.

– Значит, у нас много общего. – Джо погладил Виктора по спине. – Давай поможем друг другу справиться с этим.

– Я не грущу и плачу не потому, что скучаю о нем. Просто мне жалко, что у меня нет своего отца.

Оливию словно ударили в грудь камнем. Она не знала, что сын плачет, и с ужасом ждала того дня, когда он начнет спрашивать, почему у других детей есть отцы, а у него нет. Все эти годы она мучилась, гадая, что ей отвечать. А сейчас ей хотелось только одного – поплакать. Ее ребенок был слишком мал, и в этом не было ни капли его вины.

Проклинать Генри не имело смысла, потому что он уже умер. Но настоящий мужчина, понимая, что на нем лежит ответственность за ребенка, не стал бы добровольно скатываться по пути разложения, несомненно ведущего к гибели.

– Мне тоже жалко, маленький ковбой.

Похоже, они ее не замечали. Как не замечали мисс Хопп, которая стояла поодаль, прижав руку ко рту. Знала ли гувернантка, что Виктор плачет?

– Теперь я уже не так много плачу, – сказал Виктор, очень серьезно глядя в глаза своему герою. – Дядя Оливер прислал мне вас, чтобы я больше не плакал. Мне нужен Па, а вам, я полагаю, нужен мальчик, чтобы вас приободрить.

– Думаю, ты прав. Во что же нам поиграть, чтобы поднять друг другу настроение?

Когда это Виктор начал употреблять слово «полагаю» или говорить «Па»? Когда он плакал и когда перестал? Оливия считала, что знает о сыне все, и была потрясена, обнаружив, что это не так.

– Большой ковбой и маленький ковбой идут охотиться на волка!

Джо опустил Виктора на землю и громко свистнул. Через несколько секунд дверь дома распахнулась и в сад вылетел сэр Бристл, вспугнув стаю голубей, клевавших какие-то семена на дорожке.

Оливия так старалась подыскать слова утешения, а оказалось, нужна была просто игра. Или что-то такое же простое, как поцелуй, мелькнуло у нее в голове, когда она вспомнила, как Джо искал у нее поддержки.

Впрочем, поцелуй – это было совсем не просто. Внешне это был жест утешения. Но почему? Что таилось в глубине и могло смягчить его боль, пусть и на мгновение? Не просто дружба. Друзьям хватило бы сочувственных слов.

Глядя, как ковбои гонялись за волком вокруг фонтана, Оливия спрашивала себя, что связывает их, если не обычная дружба. Ей важно было понять это, чтобы справиться с тем, что ждало впереди.