предложения поработать своей шпагой, ни от крупной суммы, которая полагалась ему за убийство.

Муж Габриэллы занимал слишком высокое положение в Венеции, и мог принести испанцу массу неприятностей, вплоть до заключения в тюрьму.

– Что ж, резонно, – сказал Андреа. – Коль уж вы договорились отправить меня на тот свет, то уговор нужно выполнять. Истинный кабальеро никогда не поступается своими принципами.

– Благодарю вас за понимание, – Испанец поклонился. – Не угодно ли приступить к делу? Уже изрядно посветлело, и мне не хочется, чтобы нас окружила толпа зевак.

– Я готов!

Андреа мигом сбросил плащ, намотал его на левую руку, а правой достал шпагу из ножен. Теперь он не расставался с великолепным клинком, изделием мастеров Толедо, подарком Педро де ла Торре.

У бретёра глаза превратились в две узкие щелки. Он ожидал всего, только не этого. Венецианец поступил как настоящий «браво». Мало того, бретёр не видел скрытое под плащом оружие будущей жертвы, но предполагал, что это короткий венецианский меч, удобный для скрытного ношения.

Однако юноша явил ему длинную шпагу, которая была ничуть не короче его собственной! Мало того, испанец конечно же не мог не узнать творение оружейников Толедо.

Дага словно сам прыгнул в руки бретёра. Он надеялся справиться с молокососом одной шпагой, притом быстро, но тот повел себя как опытный боец, и это насторожило мастера клинка.

Первое же столкновение убедило бретёра, что венецианец дерется как «диестро» – человек, который знаком с принципами «дестрезы»! Для нападения и для защиты была всего лишь одна непоколебимая и потрясающе эффективная стойка. Педро де ла Торре учил: «Единственной защитной стойкой может быть та, в которой ты угрожаешь своему противнику и не даешь ему атаковать тебя». И Андреа этот урок хорошо усвоил.

Шпагу он держал в вытянутой руке на уровне плеча, при этом ее острие было направлено на гарду либо в глаза испанца. Выпрямленные ноги юноши находились на расстоянии одной стопы друг от друга, правая стопа была развернута в сторону противника, а другая стояла левее под прямым углом. Корпус венецианец расположил вполоборота, что позволяло одновременно создавать опасность мгновенной атаки и уменьшало область поражения.

«Дьябло!» – мысленно выругался «браво», пытаясь найти брешь в защите юноши. Но всегда на его пути возникала по-змеиному разящая толедская шпага; юноша был потрясающе гибок и быстр. А когда бретёр наносил, казалось бы, неотразимый удар дагой, его принимал на себя плащ, намотанный на руку, пробить который было невозможно. Тем более что юноша плавным движением уводил дагу в сторону, и сила удара терялась.

Спустя короткое время (бой шел в вихревом темпе – испанец торопился) бретёр с ужасом понял, что юноша вполне успешно пытается получить контроль над его оружием. У венецианца было потрясающе чувство такта, или «чувство клинка», как именовали «браво» этот способ ведения боя.

Это понятие означало сильно развитое осязательное чувство на действия соперника при соприкосновении с его клинком. Этот прием назывался «desvio». Он заключался в управлении оружием противника, используя сильную часть своего клинка против его слабой части.

И наконец случилось то, что опытный мастер клинка, бретёр и «браво», не мог представить себе даже в кошмарном сне. Он получил «испанский поцелуй»! И от кого – от молокососа!

Андреа элегантным, точно выверенным движением рассек бретёру губы. Это был один из приемов «дестрезы», который Педро де ла Торре заставлял его доводить до автоматизма – чтобы Андреа делал его, не размышляя и не прикидывая, как все получится. Этим приемом можно было вывести соперника из психологического равновесия, и тогда победа в схватке гарантирована.

После «испанского поцелуя» практически любой противник, даже мастер клинка, начинает сомневаться в собственных возможностях, и, как правило, заканчивает поединок.

Бретёр и впрямь опешил и отскочил на безопасное расстояние. Кровь красными ручейками потекла по его белоснежной рубашке-камисе и по черной куртке-хубону. Он сплюнул кровяные сгустки и с ненавистью посмотрел на Андреа.

Если до этого «браво» всего лишь исполнял хорошо оплачиваемую работу, заказ, при этом не испытывая к юноше никаких чувств, будто тот был манекеном для тренировок, то теперь у него появился к венецианцу личный счет.

– Предлагаю закончить поединок, – размеренно роняя слова, хладнокровно ответил Андреа. – Для меня было честью скрестить свою шпагу с таким выдающимся мастером клинка, как вы, кабальеро.

Испанец какое-то время в ярости смотрел на юношу, будто ранение в губы сделало его немым, но затем он совладал со своими эмоциями и ответил:

– А вот теперь, синьор, я вас точно убью!

– Что ж, мое дело предложить… – Андреа пожал плечами.

Если в начале боя он с трудом мог владеть своими чувствами, то теперь его охватило ледяное спокойствие. Юноша уже понял, что выдающийся мастер клинка Педро де ла Торре преподал ему такие приемы, о которых бретёр понятия не имел.

Несколько раз Андреа имитировал нападение с помощью уловок де ла Торре, которые не доводил до завершающей стадии. Он хотел посмотреть на реакцию бретёра. Конечно же тот парировал его выпады, но делал это несколько неуклюже, что подтверждало мнение Андреа – «браво» слабоват в технике боя, как это ни странно.

«Испанский поцелуй» сделал свое черное дело – бретёр от ненависти к юноше, который обесчестил его, потерял голову. Он бросился на Андреа как бык на красный плащ с намерением смять, уничтожить. «Браво» не сомневался ни в своей силе, ни в приемах боя на шпагах, которыми он владел. Он считал, что его ранение – это всего лишь нелепая случайность.

По крайней мере, ему хотелось так думать…

Андреа не стал затягивать поединок, хотя поначалу намеревался утомить своего противника, пользуясь превосходством молодости. Бретёр мог восстановить душевное равновесие и тогда неизвестно, как все обернется. При всем том испанец был очень сильным бойцом, в особенности физически. Его тело казалось сплетенным из тугих мышц и сухожилий.

В «дестрезе» существовало такое понятие, как «мера пропорции» (защитная дистанция), считавшееся одним из ключевых. Расстояние между сражающимися должно быть таковым, чтобы кончик оружия одного соперника находился на уровне перекрестья другого. Это условие просто выполнить, когда клинки одинаковой длины. Но если их длины различны, то перед «диестро» с более коротким клинком вставала сложная задача по удержанию необходимой дистанции, то есть ему нужно было построить свою «меру пропорции».

У испанца шпага все же оказалась несколько длиннее. «Браво» всегда старались получить преимущество еще до боя. Поэтому бретёр был слишком самоуверен.

Ему казалось, что юноша вряд ли сумеет держать постоянно «меру пропорции». А ежели все-таки сможет, то его действия будут чрезмерно осторожными, и достать венецианца более длинным клинком не такая уж сложная задача. «Браво» утешал себя тем, что он несколько заигрался с молодым петушком. И допустил промах. Который легко исправить.

Андреа пренебрег «мерой пропорции». Это была одна из блестящих уловок Педро де ла Торре. Он неожиданно резко сблизился с бретёром и нанес молниеносный фланконад[49], поразив его в левый бок. Удар получился разящим и пронзил печень. Испанец упал, как подрубленное дерево. Похоже, клинок задел какие-то важные нервные узлы.

Юноша подошел к поверженному противнику, который уже не подавал признаков жизни, наклонился и перерезал