— Роза, я сейчас! — крикнула я в трубку и побежала приводитьЖанну в чувство.

Когда бедняжка пришла в себя, мы вместе бросились искатькровь. Надо признаться, долго искать ее не пришлось. Едва заметные следы кровив прихожей были везде: на стене, на мебели и даже на ручке двери. Жаннасхватила мокрую тряпку и принялась их стирать, а я помчалась к телефону.

— Мама, что случилось? — строго спросила Роза. — Я передтобой провинилась?

— Нет, — ответила я, предчувствуя недоброе.

— Тогда зачем ты натравила на меня Евгения?

— Он еще у тебя? — изумилась я.

— Появился неслыханным образом и уже давно здесь.

— Что значит «неслыханным образом»?

— То и значит, что он приехал к нам на такси без копейкиденег. Мой Пупс вынужден был расплачиваться с таксистом.

"Да-а, — подумала я. — Правильно предки утверждали, чточеловека не узнаешь, пока не съешь с ним пуд соли. Я с Астровым еще не съела икилограмма, а уже обнаружилось, что он абсолютно ненадежный человек. Такопозорить меня перед друзьями! И кто его просил брать такси? И куда он дел всесвои деньги?

Да-а, такой кого хочешь изнасилует!"

— Где он? — спросила я.

— Сейчас в ванне, — сердито ответила Роза. — Фу-уу! Как мывсе утомились! Пупсу пришлось приглашать соседа, чтобы уложить его туда.

Ясное дело, особенно если принять во внимание размеры Пупсаи размеры Евгения. Я уже раскаивалась, что послала Астрова к Розе. Раз Пупсикпревратился в Пупса, значит, Роза серьезно им недовольна. Боюсь, без Астроваздесь не обошлось.

— А что он делает в ванне? — осторожно поинтересовалась я.

— Трезвеет.

— До сих пор?! — ужаснулась я.

— Почему «до сих пор»? На наших глазах он высосал полбутылкиводки. Это непосредственно перед тем, как отправиться в ванную. Так что временипрошло не так уж много. Тут уж возмутилась я.

— Роза, это странно, — воскликнула я. — К тебе приходитнетрезвый Евгений, ты поишь его еще, а потом тащишь вытрезвлять в ванну. Какприкажешь это понимать?

— Мама, клянусь, он был трезвый! Грязный — да. Разодранный,ободранный — да. С похмелья — да, но трезвый. Пупс предложил ему поправитьздоровье, да сам же сразу и пожалел об этом. Женька расколошматил чайный сервизи вазу.

— Еще бы! Он от меня уходил уже на бровях.

— Но кто же знал, — оправдывалась Роза. — Ты бы хотьпозвонила.

— Если бы я могла. Он приперся в самый неподходящий момент:ко мне как раз пришли будущие родственнички Жанны.

Роза ахнула и, думаю, схватилась за сердце.

— Не волнуйся, все обошлось, — успокоила я ее. — Нашасвекровь уже почти нас любит, насколько это возможно вообще в подобныхобстоятельствах.

Сейчас я переживаю о другом: как заполучить своего Астроваобратно.

— Ну, Мама, об этом не переживай. Сейчас пойду в ванную исменю теплую воду на ледяную, он вмиг очнется. Потом дам понюхать нашатырь иотправлю к тебе. Кстати, зачем он приезжал?

Вспомнив чайный сервиз и вазу, я не решилась начистосердечное признание.

— Убей — не знаю, — сказала я. — Но зачем бы он ни приезжал,гони его обратно.

Она и сама не горела желанием задерживать у себя стольнеугомонного гостя.

— Да, да, — горячо подтвердила она. — Мой Пупс сам отвезетего.

— Неплохо бы, — ответила я, вешая трубку, и мысленнодобавила: «А то он еще кого-нибудь изнасилует по пути».

Переодетая в халат Жанна управлялась на кухне. Ее ловкиеруки механически мыли тарелки, а полные мольбы глаза с ожиданием смотрели наменя.

— Все обошлось, — решительно сказала я. — Свекровь наша,конечно, не подарок, но портретом мы ее добили. Она сдалась.

— Думаешь? — дрожащим голоском спросила Жанна.

— Уверена. Да и кто не захочет иметь невесткой дворянку?Здесь можешь не сомневаться: твое дворянское прошлое ее впечатлило.

— Это плохо, — вздохнула крошка. Выглядела она неважно.«Дотянет ли она до собственной свадьбы?» — грешным делом подумала я иокончательно расстроилась. Однако вида не подала и продолжала демонстрироватьоптимизм.

— Почему плохо? — радостно изумилась я. — Хорошо, оченьхорошо.

— Что ж хорошего? Я не дворянка, и это быстро вскроется.Елизавета Павловна спросит у твоей подруги, с которой она дружна. Яобрадовалась еще больше.

— У Тамары? Пусть спросит. Она скажет ей все, что надо нам стобой.

— Ты заставишь врать Тамару? — испугалась Жанна.

Ах, святая простота.

— Зачем же врать? Хотя, сколько себя помню, Тамара толькоэтим и занимается, иначе не пошел бы в гору ее бизнес. Но в нашем деле всеобстоит как нельзя лучше, потому что бабуля моя, обладая даром предвидения,распустила слух о своем дворянстве задолго до того, как это вошло в моду.Тамара, как и покойная бабуля, уверена, что в моем роду одни дворяне. Сама ятакой уверенностью похвастаться не могу, но это и не важно.

Жанна задумалась. Я видела, как ей все это не по душе. Всебольше и больше она запутывается в сетях вранья и измышлений. Теперь каждый еешаг потребует тщательного анализа, ей придется постоянно играть. А как же онахотела? Вся жизнь — путы. Лично я в них чувствую себя как рыба в воде. Япредставить себе не могу, что можно прожить больше часа, не солгав.

Согласна: ложь вредна для души. Но правда невероятно вреднадля моего тела. Приходится выбирать, и очевиден выбор: без тела нет души. Вовсяком случае, на этом свете.

— Жанна, прекрати хандрить, — строго сказала я. — У тебя нетдля этого причин. Миша тебя любит, свекровь терпит, я помогаю. Ты должна бытьсчастлива и скоро будешь богата. Все умрут от зависти.

— Я как вспомню… — всхлипнула она.

— А ты не вспоминай, — прервала я ее. — Лучше возьми «Комет»и помой раковину. Ты забросила мое хозяйство, вот это горе. А как вспомню, чтоскоро со всем этим придется справляться одной, да еще Санька в придачу —повеситься хочется. Твой Миша женится на тебе уже хотя бы потому, что мне этоочень невыгодно!

Возможно, мой последний аргумент показался Жанне весомым.Она перестала плакать и страдать и всю свою энергию направила на мое хозяйство.Я же отправилась на поиски своего беспризорного сына и нашла его под столом. Онкрепко спал. Рядом лежал робот. Из его металлического рта торчало пирожное.