– А вы давно замужем?

– С незапамятных времен.

– Вам не надоело?

– Что?

– Быть замужем?

– Да вроде нет…

– А можно нескромный вопрос?

– Валяйте.

– Вы не хотите сейчас уйти отсюда? Со мной?

– С вами? – ахнула я.

– Ну да, мы же взрослые люди, я вижу, что вам тутплохо, одиноко… У вас странные глаза… Удивительно красивые, но несчастные.

– Я не собираюсь никуда с вами идти!

– Как угодно. А хотите, я вам расскажу о вас?

Я понимала, что должна встать и уйти, но меня развезло, имысль о том, что надо надеть туфли, казалась невыносимой. В конце концов, чтоон мне тут сделает, на глазах у добрых двух сотен людей? Пусть говорит.

– Молчание – знак согласия? Тогда слушайте. Вы любитевашего мужа, что, впрочем, неудивительно. И полагаете даже, что и он вас любит.У вас глаза замужней женщины, в них нет поиска…

И этот туда же! Дался им этот блядский поиск!

– Это бывает, – продолжал он вкрадчиво, –когда женщина счастлива в браке, но, кажется, недавно, совсем недавно, возможнодаже сегодня, вы узнали о чем-то, что причиняет вам сильную боль, очень сильнуюболь. Вы еще с этой болью не освоились, еще не разобрались в своих чувствах…

– Господи, вы что, экстрасенс?

– Нет-нет, боже упаси! Но я угадал?

– Я не знаю…

– Вы знаете, Александра Андреевна, Что я прав. Не надоменя опасаться, я никому ничего не скажу.

– Но я… Как вы узнали? – с трудом проговорила я. Уменя почему-то вдруг пересохло в горле.

– По вашим глазам, и только. В них можно читать. Выслишком доверчивый и бесхитростный человек, Саша.

– А вы?

– Я? Я просто знаю женщин. И люблю их, не станускрывать. Вы мне очень нравитесь, я никак не ожидал встретить на этом сборищетакую женщину…

– Вы хотите сказать, такую дуру?

– Нет, дур здесь больше чем достаточно, а я сказал то,что хотел сказать, и только. Знаете, Саша, я вам дам свою визитку, может быть,вам захочется поговорить. Когда-нибудь потом, когда вы разберетесь в своихчувствах… Может быть, вам понадобится помощь. Буду рад служить.

В моей несчастной пьяной голове зародилась странная мысль.

– Знаете, вы, наверное, злодей!

– Злодей? – расхохотался он. – Почему?

– А в кино и в романах так действуют злодеи… Заманиваютжертву всяческими красивыми словами, а потом…

– А потом оказываются маньяками или грабителями, да?

– Ну что-то в этом роде. У вас такие злодейскиеподходцы… Психология, болтология… Говорят же, женщины любят ушами. Но я не изтаких…

– Судя по вашему мужу, вы любите глазами, он и впрямьочень хорош. Да ладно, Саша, любите мужа и будьте счастливы. Но вы, кажется,хотели уйти отсюда?

– Уже не хочу.

– Понял. Ну что ж, а я уйду, мне тут неинтересно.

– А зачем пришли?

– Из вежливости. Меня пригласили. Ну до свиданья, Саша,и простите, если невольно задел ваши чувства. Руку на прощание поцеловатьдадите?

Не дожидаясь ответа, он взял мою руку и поднес к губам:

– До свиданья, Саша. Не огорчайтесь, все как-нибудь утрясется.Но с идеализмом надо кончать, поверьте, так всем будет легче.

– Вы, наверное, думаете, в вас есть что-тодемоническое, да? – заплетающимся языком спросила я. – А вы самыйобычный бабник.

– Демоническое? Боже избави! Я произвел на вас такоевпечатление? Ужасно! Я и в самом деле бабник. И очень неплохо разбираюсь вженщинах. Я сразу увидел, что вы прелесть. До свиданья, Саша!

– Вы обиделись?

– Нисколько. Хотя вы хотели меня обидеть, но излишняяобидчивость – признак глупости.

– С ума сойти, я тоже всегда так считала. Если всевремя обижаешься, значит, просто не в состоянии понять другого человека, что имдвижет в тот или иной момент…

– Вот видите, Саша, у нас не так уж мало общего.Послушайте, а может быть, нам стоит встретиться, а? В другое время, в другойобстановке?

– Нет, не стоит, – покачала я головой.

– Ну как угодно. А визитку мою все-таки невыбрасывайте, мало ли что.

– Непременно выброшу, как только смогу дойти до урны. Ине говорите мне, будто это значит, что вы меня заинтересовали, но я простоэтого боюсь…

– Сашенька, я от вас в полном восторге. Но я все же нетакой пошляк, поверьте. А вот и ваш муж вас хватился. Я удаляюсь.

В самом деле, ко мне направлялся Глеб. И, судя по выражениюлица, он был рассержен.

– Сашка, что ты тут делаешь? Ты что, напилась?

– А что? Нельзя? Очень вкусный коктейль… Глебка, тыдоволен жизнью?

Он сел в кресло рядом со мной, где недавно еще сиделАлександр Андреевич.

– Что это за тип тут тебя обхаживал?

– Никакой не тип, очень милый, внимательный мужчина. Онпонял, что мне тут плохо, одиноко…

– Ах, бедняжка, брошенная, одинокая, этот старыйселадон запудрил тебе мозги…

– Фу, Глеб! Какая безвкусица!

– Что безвкусица? – опешил он.

– Неужели ты сам не слышишь? «Старый селадон» – это издрам и водевилей девятнадцатого века, а «запудрил мозги»…

Он рассмеялся.

– Сашка, я тебя обожаю. Но мне не нравится, когдавокруг тебя вертятся чужие мужики.

– Зато я в полном восторге, когда на тебе бабыгроздьями висят!

– Гроздья – это не опасно!

– А что опасно? Таинственные незнакомки, да?

– Какие незнакомки? Что ты плетешь?

– Да так, ничего…

Хмель понемногу выветривался из башки, и я поняла, чтонельзя раньше времени выдавать свою тайну. Я должна сначала выяснить, кто этаЛ, и присутствует ли она до сих пор в нашей жизни или осталась в далекомпрошлом.

– Глеб, мы долго еще будем тусоваться? У меня ногиболят.

– Мне просто необходимо еще тут покрутиться, сама жепонимаешь…

– А можно я уйду?

– Санечка, ну побудем еще часок и вместе поедем.

– Черт с тобой, только знаешь что… Проводи меня досортира, я боюсь не дойти…

– Чем это ты так наклюкалась, Санька?

– Какой-то жутко вкусной гадостью, беленькой такой,сладкой…