А вечером мы ужинали в местном ресторанчике под названием«Нептун». Как сейчас помню, мы ели потрясающе вкусные ромштексы с картошкой,помидоры со сметаной, а потом еще и взбитые сливки.

Дело в том, что себе мы грибов вовсе не оставили, ведь сними надо было еще возиться! И пока мы роскошествовали в «Нептуне», туда явилсяЯкуси.

Он деловито направился по открытой террасе к дверям кухни.Кто-то предложил ему пива в мисочке из-под салата, которое тот с удовольствиемвыхлебал.

– Сашка, эта птица к удаче! Как ты считаешь?

Мне тогда казалось, что все в нашей жизни к удаче. Что ж,через столько лет Глеб своей удачи дождался. Только мне от этой удачи уже нижарко, ни холодно. Нет, вру, мне холодно, как будто меня голой высадили вАнтарктиде. Но это не был озноб, это был холод в душе.

– Саша, – сквозь дрему донесся до меня голоссвекрови, – Глеб звонит. Возьмешь трубку?

– Нет, не могу.

– Глеб, Саша не состоянии говорить. Ты вечером занят? Яне смогу быть тут до ночи. У меня в восемь ученик! Хорошо. Я надеюсь.

Раздался звонок в дверь. Свекровь пошла открывать. И что всеот меня хотят? Зачем она меня разбудила?

– Сашка, ты что это удумала? – услышала я голосУльяши. И в комнату вдвинулся огромный букет пионов. – Опаньки, ну и вид утебя! Мне Светлана Георгиевна сказала, что ты хвораешь. Где взять вазу? Тысмотри, смотри, какие роскошные пионы! А я тебя жду-жду, даже волноватьсяначала. Звоню, а мне говорят, ты тут расклячилась. Ой, что у тебя с глазами?Такие глаза я видела только в греческой трагедии. Во времена моего детства вМоскву приезжала гениальная греческая актриса, Аспасия Папатанассиу, она игралаЭлектру в зале Чайковского… Вот у нее были поистине трагические глаза. А тыкого играешь? Судя по выражению лица, наверное, Медею.

Кстати, Папатанассиу и Медею тоже играла. Хорошо, что у тебянет детей! Твой красавец что-то натворил? – перешла она на шепот. –Соплей у тебя нет, кашля тоже, значит, это нервы? Несовременно, детка моя! Этораньше у барышень чуть что – горячка!

Уля тараторила так возбужденно, что я поняла – у нее самойчто-то произошло. Ведь она вчера еще хотела мне что-то рассказать. И вотпримчалась, несмотря на то что терпеть не может Светлану.

– Ульяна Михайловна, вы побудете часочек с Сашей? Ядолжна сходить в магазин, иначе они тут с голоду помрут. Холодильник пустой!

– Да-да, конечно, я побуду!

Светлана удалилась.

– Сашка, что у тебя стряслось? Не надо мне вешать лапшунасчет простуды, все равно не поверю!

– У меня нет сил, Ульяша.

– Что ты шелестишь, как умирающая?

– К сожалению, я, наверное, не умру.

– О, понятно! Глеб кого-то трахнул!

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась, умная. И кого, интересно?

– Не знаю, но, похоже, пол-Москвы.

– Ну и что?

– Как – ну и что?

– Да так! Мужики вообще склонны к полигамии А вернее, кблядству. Это естественно. Если он не подцепил СПИД, ничего страшного.Остальное можно вылечить.

– Уля!

– Что – Уля? Я оскорбляю тебя в лучших чувствах? Да?

– Ну да…

– Ничего подобного! Просто ты жила много лет в шорах, акогда шоры спали… Впрочем, расскажи-ка мне все по порядку, может, это ещеполная чепуха! И не говори, что у тебя нет сил. Найдутся. А расскажешь, сразулегче станет. Тебя небось распирает…

– Нет, это тебя распирает. Что там с твоимСигизмундычем?

– Мы вчера с ним целовались, можешь себе представить?

– Уля! Где же вы целовались?

– У него в кабинете! Смешно, да?

– Нисколько. И как тебе?

– Да я даже не знаю… Но в общем… Мне понравилось.

– А дальше-то что?

– Не знаю! Он сказал: может быть, нам уже хватитобщаться в этом кабинете? Как по-твоему, что это значит?

– Это значит, что он хочет тебя куда-нибудь пригласить.Пригласил?

– Пока нет.

– А что ты ему сказала?

– Я как-то растерялась, если честно.

– Уля!

– Я понимаю, в моем возрасте и с моим жизненным опытомэто чудовищно глупо, но…

– А может, тебе пригласить его в гости? Ему известно,что ты живешь одна?

– Почем я знаю, что ему там известно…

– Но ты волнуешься?

– Еще как! И это само по себе хорошо, правда? А то ясебя уже чувствовала мумией. Ну все, я высказалась, и мне легче. Теперь тыизлагай!

Я рассказала ей о разговоре, услышанном в уборной.

– И это все? – воскликнула она. – Сашка, даты же просто кретинка! Мало ли что болтают завистливые бабы! Да об известных,популярных людях всегда плетут невесть что! И это все знают! А ты поверила?Глупость высочайшей пробы!

– Но откуда же они могут знать?

– Что? Ах, что он великий трахальщик, да?

– Да!

– Сашка, милая моя, нельзя же быть такой наивной!Неужто ты думала, что Глеб хранит тебе незыблемую верность? С его-то данными?Но поверь, если баб много, это чепуха! Когда одна, это куда хуже!

– Улечка! Пожалуйста, достань вон с той полки «ИсториюКПСС»!

– Сашка, ты совсем умом тронулась?

– Пожалуйста, ничего не говори! Но «Историю» достань!

Уля вскарабкалась на стул и достала толстый том.

– На возьми, извращенка! Ты будешь это читать?

– Еще чего! Вот!

Я вынула из книги письмо и протянула Уле.

– Это письмо? Я чужие письма не читаю принципиально!Хочешь, перескажи своими словами.

Я пересказала.

Уля задумалась. Вид у нее при этом был расстроенный.

– Ты давно узнала? – спросила она наконец.

– Вчера.

– А, теперь многое становится понятным. Сортирныйразговор наложился на это письмецо…

– Уля, что мне делать?

– Ну, милая, это только ты сама должна решить, Я сосвоей стороны могу посоветовать лишь одно – пока ты еще молодая, приобретипрофессию. Чтобы был кусок хлеба в руках! Чтобы ты ни от кого не зависела. Этов наше время для женщины главное.

– Легко сказать. Я же ничего не умею.

– Так научись! В твои годы это несложно! Голова наплечах у тебя есть. Поправляйся, вставай и начинай жить своей, независимойжизнью. Я понимаю, это будет нелегко, но ведь не труднее, чем содержать мужика.Слава богу, материально вам теперь полегче.