Он помог мне встать и проводил до вполне роскошного сортира.

– Тебя подождать?

– Не надо, я найду дорогу. Спасибо, Глебка.

Я уже собралась выйти из кабинки, как вдруг услыхаларазговор, настолько меня заинтересовавший, что я замерла и снова опустилась наунитаз.

– Слушай, ну до чего же Ордынцев хорош, просто сил нет!

– Да уж, Голливуд может отдыхать. И говорят, совершеннопотрясный трахальщик!

– Серьезно? Никогда бы не подумала, слишком красив. Этоинтересно. А кто говорит-то?

– Да многие. Ритка, например.

– Она с ним трахалась?

– Уверяет, что да. Мне еще кто-то говорил.

– Ну, может, и врут. Он теперь на виду, многие будутврать про него. Хотя это возможно, в нем есть что-то такое… Жутко сексуальный свиду мужик. Значит, хорошо трахается, говоришь? Надо попробовать. А он тут одинили с женой?

– С женой.

– А что за жена-то?

– Да ничего интересного, бабенка как бабенка. Думаю, онее скоро бросит.

– Она кто? Тоже актриса?

– Нет, так просто, придаток.

– Ты мне ее покажи, ладно?

– Без проблем. Ну напудрилась, пошли?

– Пошли!

Боже мой, что же это такое? И как теперь жить?

Вся моя жизнь полетела к чертям собачьим, вот так, водночасье… Я почувствовала, что к горлу подступает тошнота, и вскочила. Меняначало рвать. Хорошо, хоть в уборной рвет, не на людях. Когда я наконецвывалилась из кабинки и взглянула на себя в зеркало, мне стало еще хуже. Надосрочно уходить отсюда, пока меня никто не видит. Слава богу, сегодня тепло иможно плюнуть на проклятый желтый плащ, номерок от которого лежит в кармане уГлеба.

Но куда я пойду? Домой? Не могу. От этого дома остались однируины. Неважно куда, лишь бы уйти отсюда. Мне необходимо на воздух! Может,мозги немного прочистятся и я что-нибудь придумаю. На воздухе я поняла, чтоесть только один человек в Москве, к которому я могу сейчас поехать. ЭтоУльяша. И подняла руку, чтобы поймать машину.

– Сашка! Ты куда это собралась? – Ко мне подбежалГлеб. – Что с тобой? Ты заболела?

– Нет, Глеб, я умерла. Пожалуйста, уйди, я…

– Санька, что за дела? Хочешь домой, поедем домой! Вчем проблема? Ну напилась, бывает с девушками. Идем, идем, до машиныдошкандыбаешь?

– Нет.

Он крепко держал меня, я хотела вырваться, но сил не былосовершенно. Мне казалось, я теряю сознание.

– Ну, Санька, ты даешь! Разве можно так напиваться?Спасибо, дебош не устроила. Вот, садись. Подождешь минутку, я сбегаю за твоимплащом?

Он усадил меня в машину и бегом вернулся в отель. Япопыталась выйти, но Глеб, видимо, заблокировал дверцу. Через минуту онвернулся с желтым плащом.

– Ну как ты? Жива?

Я хотела что-то ему ответить, но не смогла. Мне вдруг все сталобезразлично и ужасно разболелась голова. Вдобавок я вдруг продрогла, да так,что зубы застучали.

– Э, мать, ты, часом, не заболела? Точно, у тебя жар!Ну дела!

Он укутал меня ненавистным желтым плащом.

Как мы добрались домой, я не помню.

Когда я открыла глаза, то увидела перед собой свекровь. Онасидела в кресле рядом с кроватью и читала какой-то журнал. Я ничего не поняла.

– Светлана Георгиевна? – еле слышно пробормоталая. Почему-то совершенно не было сил. И к тому же я была мокрая как мышь.

– Проснулась? Да ты вся мокрая! Слава богу, температураупала… Сейчас помогу тебе переодеться.

– Я что, заболела?

– Да! У тебя ночью было сорок! Глеб так перепугался! Ноему надо было мчаться куда-то, и он вызвал меня.

– Я сейчас пойду приму душ!

– Даже не думай!

Она принесла махровое полотенце, протерла меня какой-топахнущей уксусом пакостью и помогла надеть чистую рубашку.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю, вроде нормально, только слабость…

– Скоро придет врач!

– Зачем? Не надо!

– Что значит – не надо? Ты хочешь есть?

– Нет. Только пить.

– Вот тут клюквенный морс…

– Откуда морс?

– Я сварила.

– Спасибо, Светлана Георгиевна.

– Тебе надо было тяжело заболеть, чтобы понять, что ятебе не враг, да?

– Боже мой, Светлана Георгиевна…

– Ладно уж, лежи. И постарайся уснуть.

Я закрыла глаза. Я знала, что со мной случилось что-то оченьскверное, но что именно, вспоминать не хотелось. Видимо, организм от слабостиотторгал тяжелые, непосильные сейчас мысли. Я просто лежала в полудреме. И дажесвекровь ничуть мне не мешала.

Вскоре пришла наша районная врачиха, очень симпатичнаятолстая тетка, совершенно замотанная жизнью. Но вполне доброжелательная, аглавное – опытная.

– Ну с чего это вы вздумали болеть? Лето на дворе! Мужгремит на всю страну, а вы разболелись. Ну-ка послушаем. Ничего, сердечкохорошее, в легких чисто. Давление немного низковато, но не катастрофа. Будьтедобры, принесите мне ложечку, я ей горлышко посмотрю. Только ложечку вымойтесначала, хорошо?

– Разумеется, вымою! – оскорбилась Светлана Георгиевна.

Когда она выплыла из комнаты, врачиха шепотом спросила:

– Стресс был?

– Стресс? – И тут вдруг в памяти отчетливопрозвучало: «Говорят, он трахальщик потрясный!» – и сразу заболело «хорошеесердечко». – Да, был.

– Ну ничего, пройдет. Я тут вам выпишу успокоительное.А это свекровь ваша, что ли?

– Да.

– Ох, мне моя свекровь всю жизнь отравила, а теперь ясама скоро свекровью стану. И тоже, наверное, буду девчонку мучить, вот ненравится она мне. А вашей свекрови мы про стресс говорить не станем, хорошо? –Она мне подмигнула.

– Мне все равно.

– Свекрови не любят, когда у снох стрессы бывают, пособственному опыту знаю.

– Вот возьмите! – величественно проговорилаСветлана Георгиевна, протягивая врачихе блюдечко, на котором лежала ложка. Тасунула ложку мне в рот.

– Ну, как я и думала, горлышко не очень, миндалиныувеличены, но жить будете! Попьете лекарство, полежите, уход за вами хороший,пейте побольше, только не холодное и не горячее, витаминчики попринимайте, травкиуспокаивающие, я вот тут выпишу. Вам больничный ведь не нужен? Ну и славненько.Выздоравливайте. И привет мужу!