Мне был необходим магический шар Финнегана. Но я догадывалась, каким будет ответ.

Спроси позже. Проклятая уклончивость.

Нет, не так. Решение: Прямой вопрос.

Просто скажи это, – произнес голос. – Спроси у него. Выпали не думая. Что он может ответить?

Майлз может рассмеяться мне в лицо.

Ну и пусть. Это будет непотребством с его стороны. А ты будешь честной по отношению к себе.

Не знаю.

Ты действительно считаешь, что после всего этого он тебя просто-напросто отошьет?

Возможно.

Возможно, ты ему тоже нравишься, и потому он так много смотрит на тебя.

Возможно.

Да плевать на все. Хватит дрожать, как цыпленок. Быстрота и натиск – ВПЕРЕД!

Я наклонилась и поцеловала его. Думаю, он врубился в происходящее, когда стало слишком поздно.

Стоило мне коснуться Майлза, и он словно окоченел. Ну конечно – ему не нравится, когда его трогают. Нужно было спросить. Нужно было спросить, нужно было спросить… Но затем сквозь лед я почувствовала исходящий от него жар. Его пальцы погладили мою шею. Сердце грозило остановиться, и я отпрянула назад.

В потоке лунного света его глаза зажглись, как флуоресцентные лампочки.

– Прости, – пробормотала я, вставая и торопясь обратно к подлеску, чтобы отыскать бейсбольную биту и понять, что я обо всем этом думаю.

Майлз, все еще не шевелясь, сидел там, когда я, спотыкаясь, вышла на дорогу.

– Ммм. – Челюсть у меня свело, легкие сжались, горло одеревенело. – Увидимся в понедельник. Надеюсь.

Он ничего не ответил.

Я едва удержалась от того, чтобы вихрем промчаться по мосту Красной ведьмы. Ветер шумел в деревьях, и когда я наконец оглянулась, Майлз стоял у дверцы грузовичка, облитый лунным светом, прямо за моей спиной.

Остаток уик-энда я провела в размышлениях о том, что скажу Майлзу в понедельник. Теперь нам были известны секреты друг друга. Разница заключалась лишь в том, что он не знал, что я в курсе. Это было как-то нечестно. Словно я лгала ему.

Проснувшись в понедельник утром, я вспомнила о фотографиях в камере и задалась вопросом, а сколько времени потребуется Селии на то, чтобы отыскать меня и убить после того, как я отдам их Клоду. Мы с Такером прочитали все, что было в библиотечных архивах о Скарлет и МакКое, но не узнали ничего нового о его навязчивых идеях. Значит, надо либо прямо спросить Селию, что конкретно происходит с МакКоем, и она мне не ответит, либо искать другой источник информации.

Я уговаривала себя бросить это дело. Твердила, что оно того не стоит. Но потом смотрела на фото Селии, разрисовывающей машину, а видела себя – расписывающую пол спортивного зала в Хилл-парке.

Без двух минут семь на подъездной дорожке показался грузовик Майлза. На морозе из выхлопной трубы валил пар. Мама стояла у входной двери, обеими руками держа чашку с кофе и прижав лицо к стеклу. Я бы взбесилась при виде этого зрелища, но она купила мне на уик-энд целую упаковку «Ю-ху», и потому я лишь отодвинула ее в сторону, закидывая на спину рюкзак и беря бутылку шоколадного молока со столика в холле.

– Это Майлз? – Мама приподнялась на цыпочки, когда он высунул руку из окна машины, чтобы получше его рассмотреть, словно рука могла поведать ей о всей жизни Майлза.

– Да. Он привез меня с вечеринки с костром, помнишь? И подвез в пятницу.

– Тебе следует пригласить его на ужин.

Я рассмеялась в трубочку для «Ю-ху», отчего напиток весело забулькал. Лицо стало горячим:

– Ага, верно.

– Нужно больше общаться с людьми, Александра, иначе ты никогда не…

– О'кей, мамочка, пока. Люблю тебя! – Я пролетела мимо нее и вылетела в дверь. Та с шумом захлопнулась, а мама тяжело вздохнула.

Я прошла через передний дворик, делая обзор по периметру, и забралась в пикап Майлза.

– Как ты провел уик-энд? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал совершенно обычно. Он поднял на меня глаза – до этого, думаю, он пялился на бутылку «Ю-ху» – и пожал плечами.

– Как всегда. – В воздухе повисла некая недосказанность, словно он хотел добавить «за исключением субботнего вечера». Я чувствовала себя так же. Он дал задний ход и выехал на улицу.

– Ты работаешь в «Мейджере?» – спросила я.

– Ага. – Он слегка скривил рот. – В киоске деликатесов. Продаю всякую ерунду, например, салями без химикатов.

Я представила Майлза стоящим в темной комнате в помещении для мясников с огромным ножом в одной руке, а другой он придерживает на разделочном столе окровавленную коровью ногу. На лице блуждает улыбка Чеширского кота.

– Могу поспорить, что покупатели в восторге от тебя.

– Да уж, особенно когда поблизости ошивается мой менеджер.

– Там ты тоже проворачиваешь свои дела?

– Нет, спасибо огромное, но у них я не ворую, – сказал Майлз. – Я выше примитивного воровства за стенами школы.

– А почему ты это делаешь? Не ради же денег.

– У меня есть на то причины.

– Но ты же понимаешь, что иногда они просто хотят унизить тебя. Например, не кажется ли тебе, что если бы ты пошел обратно через мост Красной ведьмы в субботу, Клифф и остальные попытались бы напугать тебя?

– Очень даже может быть. Уж я-то знаю. У меня немало сомнительных работ. – Он припарковал грузовичок на школьной стоянке и потянулся через сиденье за рюкзаком. Все это shadenfreude[3]. Людям просто хочется поржать над тобой.

– Ты действительно говоришь по-немецки? – спросила я, уже зная ответ.

Майлз выглянул в боковое окно, а затем сказал так тихо, что я еле расслышала:

– Ja, ich spreche Deutch[4]. – И улыбнулся. – Но не проси меня делать это – иначе я буду чувствовать себя дрессированной обезьянкой.

Мы вылезли из грузовика и направились к школе.

– Должно быть, Джетте в таких случаях приходится несладко, – сказала я.

– Она привыкла. Людей с подобными просьбами она посылает куда подальше.

– Она говорит по-французски и по-итальянски, верно? – уточнила я.

– А также по-немецки, испански, гречески и немного по-шотландски.

– Вау. А ты можешь говорить на всех этих языках?

– Нет. Я просто… немец. – Мы пересекли автостоянку. – Эй, раз уж мы об этом заговорили, во вторник вечером я должен провернуть одну работу и хочу, чтобы ты мне помогла.