Затем мы перешли в гостиную и прилегли на диваны, чтобы все это переварить. Дэвид лежал на спине и смотрел в потолок. Хотя он пришел ко мне позаниматься химией, я решил, что сейчас, когда он расслаблен и не готов к обороне, самое время продолжить наш спор о Новом Завете.

– Кстати, об аргументах, – начал я со своего дивана. – Допустим, ты прав. Предположим, я согласен, что на протяжении времени Новый Завет не менялся.

– Аллилуйя! – пробормотал он, даже не шевельнувшись.

– Но даже если он не менялся, это еще не значит, что он заслуживает доверия. Иными словами, откуда мы знаем, что то, что в нем говорится, соответствует действительности?

Дэвид в притворном изумлении обернулся ко мне.

– Набиль, как ты можешь об этом спрашивать? Разве в Коране не сказано, что Инджиль – это слово Аллаха?

Как видно, Дэвид постарался побольше узнать об исламе, чтобы лучше меня понимать. Он был отчасти прав. Многие мусульмане верят, что Инджиль, упомянутый в Коране – это новозаветные Евангелия, однако я был с этим не согласен.

– Я не убежден, что Коран говорит о Евангелиях Нового Завета. Возможно, речь идет о какой-то книге, данной самому Иисусу, которая затем была утрачена. – Я знал, что такую точку зрения отстаивают некоторые мусульманские ученые.

Дэвид немного над этим подумал.

– Хорошо, к этому мы еще вернемся. Пока скажу вот что: мне кажется, ты ищешь причины не доверять Новому Завету. Однако единственные Евангелия, стоящие достаточно близко ко времени Иисуса – новозаветные.

– Подожди-ка! – прервал я. Это было смелое заявление, и мне хотелось убедиться, что мы правильно понимаем друг друга. – Ты хочешь сказать, что новозаветные Евангелия старше всех остальных сообщений о жизни Иисуса?

– Да. Все другие рассказы об Иисусе появились намного позже.

– Но я слышал, что есть много других Евангелий, а христиане выбрали из этого множества четыре и поместили в Библию.

– Верно, евангелий много, но все остальные – гораздо более поздние. Они относятся к середине II века или написаны еще позднее. А четыре новозаветных Евангелия написаны в I веке, сразу после Иисуса. Именно поэтому древние христиане выбрали их.

Я продолжал отстаивать свою позицию:

– А что, если Инджиль – это еще одно Евангелие, открытое самому Иисусу и утраченное после его смерти?

– Набиль, с такой гипотезой есть две серьезнейшие проблемы. Первая: это чистая спекуляция. «А что, если» – не аргумент, если нет доказательств. И вторая: как ты знаешь, в Коране сказано, что христиане «будут судимы по Инджилю»[41]. Это значит, что Инджиль – не какое-то потерянное писание. Как минимум во времена Мухаммада эта книга существовала.

Я попытался ответить, но не смог сразу сообразить, как защитить свою позицию. Послевкусие сытного ужина куда-то испарилось; чем больше я думал об этом аргументе, тем горше становилось у меня во рту.

А Дэвид продолжал:

– Если мы, как объективные исследователи, хотим что-то узнать о жизни Иисуса, то неминуемо должны обратиться к Евангелиям, поскольку именно в них, с наибольшей вероятностью, сохранились точные сведения. Куда же нам еще идти?

Я сел, чтобы сосредоточиться.

– Но даже если Евангелия лучше других источников, это еще не значит, что они надежны.

– Верно. Но эти книги были написаны вскоре после распятия Иисуса, при жизни его учеников. Они намного надежнее других античных биографий. Например, основные биографии Александра Великого были написаны приблизительно через четыреста лет после его смерти[42]. Если мы уверены, что можем из них что-то узнать об Александре – тем более должны быть уверены, что из Евангелий можем что-то узнать об Иисусе.

– Да, но то, что Евангелия надежнее других биографий, еще не означает, что им можно доверять!

– Ты меня не понял. Дело не только в том, что Евангелия стоят ближе по времени к Иисусу, чем другие биографии – к своим героям. Евангелия были написаны в то время, когда очевидцы событий жизни Иисуса были еще живы. Эти Евангелия распространялись в христианских общинах, очевидцы тоже их читали – и всегда могли их дополнить или что-то исправить.

– Дэвид, это звучит как чистая спекуляция, – улыбнулся я. – Где доказательства?

– Об этом сообщают нам ранние отцы Церкви. Например, Папий, автор, работавший около 100 года нашей эры, пишет, что Евангелие от Марка основано на свидетельствах Петра, очевидца событий[43]. Говорит он и о том, что учениками Иисуса были Матфей и Иоанн[44]. Так что никаких предположений: исторические факты свидетельствуют, что очевидцы событий не только участвовали в создании Евангелий, но и сами их писали.

– А как же Лука?

– Лука действительно не был учеником Иисуса. Он был спутником Павла в его странствиях. Но в самом начале своего Евангелия он говорит, что опрашивал многих очевидцев – и, судя по тому, что его Евангелие во многом совпадает с Евангелиями от Марка и Матфея, так оно и есть.

Для меня все это звучало сомнительно.

– Ну, не знаю! Ты признаешь, что Лука очевидцем не был, значит, его книга не так уж надежна. Кроме того, я слышал, что у Луки много исторических неточностей.

На это у Дэвида был готов ответ.

– Лука дает нам больше всего исторических данных, так что его надежность легче всего проверить. И археологические раскопки, которые ведут современные ученые, снова и снова подтверждают, что его сведения точны. Например, некоторые ученые полагали, что в Лк 3:1 Лука ошибочно назвал тетрархом Авилинеи Лисания. Лисаний, говорили они, жил на пятьдесят лет раньше Иисуса, так что здесь Лука проявил неточность. Христианские ученые возражали на это, что мог быть и еще один правитель с тем же именем, но скептики называли это пустой апологетической спекуляцией. Однако во время раскопок археологи нашли надпись, относящуюся ко времени Иисуса, в которой упоминается второй Лисаний – действительно тетрарх Авилинеи. Это доказывает, что скептики порой слишком спешат критиковать Луку и что он дает нам надежные сведения об античном мире.

Для меня это все было совершенно ново и неожиданно. Однако я не готов был признать, даже про себя, что Евангелия могут быть достоверны. Всю жизнь меня учили им не доверять, и признать, что все мои наставники ошибались, стало бы для меня позором. Так что я решил стоять на своем.