Учения завершались. Утомленные воины шли парадными коробками перед строем генералов. Колыхались боевые знамена России и Беларуси, Киргизии и Таджикистана, Армении и Казахстана.

Шел парад измызганной, закопченной техники – танков, бэтээров, боевых машин десантников. Братство подразделений сложилось в братство народов, которые не подчинились злой исторической воле, разбросавшей великое государство.

«По-прежнему мы вместе, – думал Окладников, принимая парад. – По-прежнему наш путь освещает бриллиантовая звезда Великой Победы».

После учений с группой офицеров он посетил Изборск, небольшой городок под Псковом. Милая женщина-экскурсовод, коченея на ветру, вела их по восхитительным холмам, подводила к бьющим из горы волшебным ключам, пускала в белые храмы. Окладников думал, что непременно приедет сюда с Ольгой, и они вместе станут восхищаться озерами, разноцветными далями, сверкающими ключами.

Экскурсовод подвела их к старинной крепости, что стояла посреди Изборска.

Ее башни были похожи на тяжеловесные шахматные фигуры.

– Вот видите, – говорила экскурсовод. – Одни башни круглые, их бойницы веером глядят в окрестные поля. Из них защитники крепости били врага на дальних подступах. А вот башни прямоугольные, их бойницы смотрят вдоль стен. Когда начинался штурм и враг по лестницам карабкался на стены, из этих боковых бойниц защитники стреляли по противнику. Но вот видите, одна башня, которая обращена бойницами внутрь крепости. Когда враг врывался в цитадель, остатки гарнизона, израненные и измученные, отступали и затворялись в этой башне. Тогда их выстрелы были направлены внутрь крепости, где скопились враги. Потом и эта башня погибала, и весь гарнизон умирал. Враг овладевал Изборском, но терял три или четыре дня. За это время соседний Псков, Новгород и вся остальная Россия узнавали о нашествии и готовили отпор.

Окладников дождался, когда офицеры и экскурсовод покинут крепость. Его никто не видел. Он прикоснулся губами к башне и поцеловал мокрый холодный камень.

Генерал ФСБ Макарцев продолжал свои поиски, отыскивая гнездо заговорщиков. Тот центр, в котором планировалось убить Колибри.

Кругом кипело недовольство, один за другим случались скандалы. Вскрывалось чудовищное воровство, когда из квартир высокопоставленных чиновников вывозили грузовики краденых денег. Стяжатели не уставали обворовывать пенсионные фонды, заводы, гарнизоны. Дворцы олигархов превосходили роскошью палаты Шереметевых и Юсуповых, в то время как не было денег на лечение детей и еду старикам. Кругом царил произвол, судьи и следователи были куплены на корню. Страна корчилась, разлагалась, выбрасывала ядовитые протуберанцы газетных статей, удушливую муть всеобщего негодования.

Макарцев бродил в этом удушающем тумане, стараясь отыскать в нем тот сгусток, откуда вылетит пуля, чтобы убить Президента.

Перемены в стране назревали, и эти перемены должен был осуществить Президент, иначе их осуществят заговорщики.

Теперь Макарцев направился в исламский центр, где хотел повидаться с видным ученым, теоретиком ислама, глашатаем всемирной исламской революции. Мухаммад Юсупов не был замечен в противозаконных деяниях. Он не призывал к свержению строя. Не вербовал радикалов, переправляя их в Сирию, в группировку ИГИЛ. Но его воззрения были популярны. Его религиозные трактаты читались в подпольных мечетях, исламисты в Душанбе и Бишкеке почитали его учителем.

Макарцев записался на прием к Мухаммаду Юсупову. Дождавшись урочного часа, нанес визит.

Приемная, где он оказался, имела стрельчатые окна, украшенные витражами. Зеленые, синие, алые стекла пропускали солнце, и оно жарко горело на полу. Несколько арабесок с затейливой арабской вязью украшали стены. За столом с телефонами и компьютером сидела молодая чернобровая секретарша в розовом хиджабе. Пригласила Макарцева сесть, поднесла чай в стеклянном стаканчике, вазочку с восточными сладостями. Попросила подождать. Сняла телефонную трубку и с кем-то разговаривала по-арабски. Из кабинета вышел молодой муфтий в зеленом облачении и белой чалме. Поклонился Макарцеву и покинул приемную. Секретарша пригласила Макарцева пройти в кабинет.

Мухаммад Юсупов восседал в глубоком кожаном кресле, положив на подлокотники тяжелые ладони. Он был грузен, с огромным голым черепом, мясистыми щеками и неподвижными фиолетовыми глазами. У него была седая бородка, из-под нее виднелись складки зоба. Он восседал величественный и недвижный, словно находился на вершине горы и устремил задумчивый взгляд на окрестные долины. Когда вошел Макарцев, Юсупов, не подавая руки, кивнул на пустое кресло, что стояло напротив первого, отделенное резным столиком, с прихотливым восточным узором.

– Салям алейкум, господин Юсупов, – произнес Макарцев, проваливаясь в мягкую глубину кресла, которое, казалось, было готово его поглотить.

– Ваалейкум ассалям, – ответил медленным рокочущим голосом Юсупов, словно звук исходил из каменной глубины. – Чем обязан, господин генерал?

– Вы, господин Юсупов, несомненный теоретик того, что зовется «исламским возрождением». Некоторые из ваших поклонников называют вас провозвестником мировой Исламской революции. Мне бы хотелось услышать ваши суждения по некоторым вопросам радикального ислама, с которым сталкиваются в Европе и сталкиваемся мы в России.

Юсупов помолчал, не двигая головой на каменной шее, и произнес:

– Будете курить кальян?

– Вместе с вами, да.

Юсупов хлопнул в ладоши. Бесшумно появился служитель. В полупоклоне замер, стараясь угадать желание Юсупова.

– Принеси два кальяна, мне и господину генералу.

Они молчали, ожидая, когда принесут кальяны. Солнце сквозь витражи разноцветно пылало. Служитель принес два кальяна, с красным и зеленым стеклом. Поставил на столик перед Юсуповым и Макарцевым. Извлек серебряную зажигалку и запалил кальяны, вдыхая воздух из гибкой трубки, пока не загорелись два красных угля, и синие дымы потекли из кальянов. Служитель вставил в трубки чистые мундштуки и с поклоном удалился.

Макарцев втягивал сладкий дым, выпуская синеватую струю, которая летела к окну и там, попадая на солнце, распускалась разноцветным облаком, Юсупов хватал мундштук толстыми сильными губами. Закрыв тяжелые веки, втягивал дым, не выпуская его обратно. Казалось, он весь пропитывается дымом и скоро отовсюду – из рукавов и широкой блузы, из складок кадыка, из ушей голой головы, из-под коричневых век пойдет дым.

– Как вы расцениваете, господин Юсупов, последние успехи Исламского государства под Алеппо? Казалось, их стирают с лица земли всей мощью российской авиации. Войска Башара Асада лишают их одной позиции за другой. Но вот исламисты переходят в контрнаступление и восстанавливают фронт.

– В армии Исламского государства воюют прекрасные офицеры, имеющие опыт нескольких войн. Они используют тактику партизанской войны, для которой не страшны бомбардировки. К тому же они ведут священную войну, угодную Аллаху, а Аллах не боится бомбардировщиков и крылатых ракет, – Юсупов поднял веки, и глаза его проснулись, были полны темным вдохновением. Макарцев чувствовал их обжигающую силу.