— Ну что ж, отведаем фашистской отравищи! — усмехнулся Пашка, ловко двигая нож по кругу, вскрывая банку.

— Паша, имей совесть! — укорила его Агния. — Трофеи — дело святое! Скажи спасибо, что хоть это смогли у гансов отбить! Сейчас сидел бы, и с голодухи зубами щёлкал!

— Твоя правда, дивчина, другого-то ничего и нету уже… — кивнул капитан, — и хлеба тоже, звиняйтэ, нэма. Тока сухари остались.

— Ерунда! Пойдут и сухари! Мы — люди не гордые, все съедим и всё выкурим! А ну-ка пробуем трофейную тушёночку! — Пашка пододвинул к Антонине первую вскрытую банку.

Андрей молча сделал тоже самое, и придвинув открытую банку ближе к Агнии, взялся за вторую.

— Кипяток! Кушайте пожалста! — снайпер принёс плюющийся паром из носика чайник и четыре кружки.

— Спасибо! — Агния принялась разливать кипяток по кружкам.

— Вы рубайте, рубайте! — подбодрил их хлебосольный комбат. На вид ему было всего ничего — года 23, не более. Как и Пашке с Андреем.

Агния облизала ложку:

— Вы бы, Степан Михалыч, распорядились бы, чтобы нашей Антонине какую ни то одёжку бы принесли. А то, мы её как у фашистов из петли выдернули, так она в том и осталась…

Капитан внимательно посмотрел на Антонину, с аппетитом наворачивавшую трофейную тушёнку:

— Хм, неужто из петли? А я-то всё смотрю и понять не могу… — и остановил свой взгляд на лейтенанте, как на самом старшем по званию из всей этой четвёрки.

— Так точно! — кивнул Андрей, и кратко обрисовал ситуацию: — сегодня утром её деда фашисты застрелили, и она пошла им мстить. Троим дубиной руки-ноги переломала, — он вытер губы от тушёнки, прихлебнул кипятка из кружки, и продолжил: — они её поймали, и стали вешать. А тут мы мимо ехали. Ну, и отбили её у фашистов, и разнесли там всё к едрёной матери.

— Троих? Дубиной? — брови капитана поднялись домиком, — здоровá дивчина! — помолчал немного, посмотрел внимательно на багровый след от верёвки на её шее, и негромко добавил, глядя на её голые ноги, все в ссадинах и кровоподтёках: — С-сволочи.

Подумал немного, затем хлопнул себя по коленям, кивнул:

— С одёжкой что-нибудь придумаем… тут по домам много чего можно пошукать. Жителей почти не осталось, спрашивать не у кого.

— Да нет, товарищ капитан, её бы не в гражданское одеть, а военную форму бы ей найти, а?

Капитан смерил удивлённым взглядом сначала смущённую Антонину, затем перевёл взгляд на Агнию. Встретив её твёрдый взгляд, скептически спросил:

— Ну и зачем ей воинская справа? Она ж не военнослужащая?

Агния покосилась на притихшую Антонину, и выдала:

— Мы её к себе в полк возьмём.

Капитан хмыкнул, пожал плечами:

— Так она ж гражданская, что она в вашем деле понимает? А документы?

Притихшая Антонина переводила испуганный взгляд с командира батальона на Агнию и молчала. Агния оценивающе посмотрела на Антонину, кивнула каким-то своим мыслям и ответила:

— Девушка она сообразительная, поймёт. Мы её к оружейникам приставим, ленты снарядами набивать — дело нехитрое. А документы мы ей выправим, — она помолчала, — после боя. Тогда и форму подыщем. А пока и гражданская одёжка сойдёт.

— После боя… — хмыкнул комбат, — ещё дожить надо…

***

Наскоро поужинав трофейной тушёнкой, Паша, Андрей, Агния и Антонина, сопровождаемые комбатом, гуськом потянулись на улицу.

Пашка в тёмных сенях обо что-то споткнулся, больно ударился ногой и выругался:

— А, чтоб тебя дождь намочил! Понатыкали тут хрени всякой, что доброму человеку не пройти, ни проехать!

— Осторожнее, — предупредил комбат, — тут мои орлы трофеи сложили, те, что у гансов тут в окопах захватили.

— Что, всё тушёнка, что ли? Тогда жрать — не пережрать!

— Да не… не тушёнка, что-то непонятное: то ли гранаты какие-то новые, то ли дымовые шашки, то ли ещё что, не разобрали.

— Хм… — Пашка наклонился, пытаясь рассмотреть ящик, о который он споткнулся, — так может, оно для танков? Дай-кось посмотрю… Андрюх, подсоби! — и он потянул назад в горницу, к свету, тяжёлый деревянный ящик.

Андрей откинул крышку: внутри, на специальных деревянных ложементах лежали четыре тёмно-зелёных предмета, более всего похожие на немецкие ручные гранаты, но только с длинными-предлинными рукоятками.

— Это что ж это за колотушки11 такие?! — в задумчивости почесал себе нос Паша, — как её кидать-то, за такую оглоблю?

— Вот и я говорю, — махнул рукой капитан Дунько, — фиг поймёшь, что за зверь… Поэтому и задвинули подальше, от греха…

Пашка посмотрел на Андрея:

— Слышь, лейтенант, может, это для аэропланов?

— Да не-е… — покачал головой Андрей, — если бы это было что-то наподобие наших ЭРЭСов, то тогда где же стабилизаторы? — и скосил глаза на Агнию.

Она же, всё время разговора как будто куда-то провалившись, смотрела в одну точку. А теперь, поймав его взгляд, решительно шагнула к ящику, и смело взяла в руки один из предметов, и выдала ТАКОЕ, что даже у Андрея, привыкшего к её постоянным фокусам, отвисла челюсть.

— Это — динамо-реактивное противотанковое оружие. А проще говоря — гранатомёт. Немцы называют его «Панцерфауст». Или же «Фаустпатрон». Здесь, — её пальчик упёрся в массивный круглый набалдашник, — кумулятивный заряд. Бронепробиваемость — 140 мм. Здесь, — её пальчик пополз вниз по трубе — метательный заряд из дымного пороха и раскрывающийся в полёте стабилизатор. Здесь, — её палец упёрся в странную скобу на поверхности трубы, — спусковой механизм.

Все, кто был рядом, наклонившись к ней, не дыша, слушали её пояснения.

— Здесь — ударник с боевой пружиной, вот — спусковая кнопка. Для взведения спускового механизма вот этот стебель подаём вперёд, затем оттягиваем и поворачиваем, снимая механизм с предохранителя, спуск производится нажатием кнопки. Прицелом служит вот эта откидная планка с отверстием.

— А мушка где? — сглотнув, спросил командир батальона. От только что услышанных подробностей у него пересохло горло. Имея среднее специальное образование по специальности «горный техник», он неплохо разбирался в подобных вещах, и всё новое схватывал буквально на лету. Он сразу понял: то, что сейчас они держали в руках, может очень пригодится в предстоящем им тяжёлом бою.

— Мушки нету. Целишься вот так: — она зажала трубу себе под мышку, и приподняла колобаху кумулятивного набалдашника на уровень своих глаз, — прицел — эта откидная планка, а мушка — сама граната, её верхний ободок. Дистанция стрельбы небольшая, всего 30 метров.

— Ха, 30 метров! Так я рукой гранату дальше кину! — покрутил головой Пашка.

— Не все ж такими бугаями уродились, как ты, — сурово осадил его комбат, — дальше он кинет! Да ты ещё попади! А тут, всё ж таки, какой-никакой, а прицел есть, — он, забрав «Фаустпатрон» у Агнии, осторожно крутил его в руках, — да и