— Барай! — один из сродников Хана присел рядом с ним на поваленный накануне вечером толстый трухлявый ствол дерева. — Люди волнуются. Как долго мы будем бежать через свои земли, словно зайцы, пугаясь каждого шороха и шума?

— Столько, сколько понадобиться для нашего дела, — процедил Барай.

— Ты так и не объяснил нам, в чём заключается "наше дело", мы пошли за тобой веря в тебя… но за эту неделю…

Барай глянул на сродника со злостью. Несколько секунд он сверлил его глазами, обдумывая и взвешивая свои следующие слова, но затем передумал его оскорблять. Вдруг ему подумалось, что в настоящее время он один против этих двадцати человек. В своей десятитысяче его защищал титул и количество глаз, которые бы никогда не смогли бы договориться друг с другом. Но здесь… в этой глуши… его могли похоронить заживо, придумать красивую историю о внезапной хвори или шальной стреле и больше никогда не вспоминать о нём. Нет, здесь удар нагайкой не поможет…

Барай энергично встал и подошёл к общему костру, за которым собрались остальные члены отряда.

— Братья! — обратился он к ним. — Великий Хан поручил нам ответственное и очень тайное задание. Оно настолько важно, что даже наши друзья, с которыми мы проскакали тьму вёрст, не должны знать о нем. Наши враги объединились под ложью своих князей, чем и навлекли на себя тысячи несчастий. Но и сами князья слушают того, кого им надлежало бы забить камнями, не будь они такими ослами. Они слушают старуху-ведунью, которая сама живёт на окраине северных чащоб. Когда воины Хана одолеют врага и обрушаться на эти земли, она скроется в лесу, чтобы вернуться и снова сеять смуту среди местных легковерных баранов. Если нас увидят, и слухи дойдут до неё, либо она глазами здешних людей увидит нас — эта старая потаскуха скроется, и мы будем искать её до конца наших жизней. Но если мы схватим и привезём её к Великому Хану, он отсыплет столько золота, сколько сможет поднять ваш конь, и даст таких рабов, которых вы только себе пожелаете. Мы все очень состоятельные и удачливые воины, однако вы и представить себе не можете насколько богаче сделает вас этот заложник. Так вперёд воины мои, ради Великого Хана, ради Великой Орды.

— Ура-а-а-к, — грянули кочевники.

Барай улыбнулся, они всё ещё ему верили. А обещанное золото должно было застилать им глаза и набивать пустые животы ещё долго, возможно до того, как дело будет сделано.

Олетта спала. Ей снилось, что она маленькая ящерка, проворно шныряющая между стоящими на полу стопками книг. Она выбежала к манящему её огню, над которым на крюке висел котёл. Высокая черноволосая женщина с обширными бёдрами и пышной грудью, одетая в чёрное платье, наклонилась к ней. У этой женщины очень смуглая кожа и зелёные глаза. Она взяла Олетту на руки, и та уже не ящерица, а ребёнок, маленький ребёнок, который только-только научился ходить.

— Кто моя маленькая ящерка? — проворковала женщина и нежно поцеловала Олетту.

Олетте вдруг стало смешно, и она захихикала от удовольствия. Женщина стала делать вид, будто пытается съесть животик Олетты, и та ещё сильнее залилась смехом. Потом женщина прервалась и начала целовать Олетту в лоб и щёки, а затем подула ей в лицо. В ответ Олетта попыталась дунуть на женщину, и у неё вырвалась струйка дыма.

Глаза женщины от удивления округлились. Олетта испугалась, не сделала ли она что-то не то. Но вскоре женщина снова заулыбалась. Держа Олетту на руках, она наклонилась к её уху и очень тихо и вкрадчиво произнесла: "Никогда так не делай при посторонних, пусть это будет нашим маленьким секретом, о котором знаешь только ты и мамочка".

Просыпаясь, Олетта поняла, что она всегда помнила эту фразу и всегда следовала ей. Но вот она раскрыла себя, и теперь её жизнь в большой опасности.

Нежный шёлк касался тела Олетты, она лежала на кровати и размышляла, насколько чудные сны ей снятся в последнее время. Этот сон про женщину в чёрном… Отец говорил, что её мать умерла при родах. Но её сон был настолько реален, что ей казалось будто это не сон, а частица её воспоминания. А этот голем… сон был настолько реальным, что она чувствовала прикосновения к себе раскалённого камня. Даже сейчас те места слегка болели…

Вдруг к Олетте пришло понимание, что на самом деле это не было сном… Она резко села на кровать и начала ощупывать на своём теле те места, к которым прикасался голем. Она запачкала ладони какой-то очень жирной и скользкой мазью. Наиболее ноющие ожоги были перебинтованы, а бинты были пропитаны тем же раствором.

— Тебе обработали ожоги, — пророкотал голос во тьме комнаты. — От них почти ничего не останется через несколько дней.

Олетта инстинктивно подтянула одеяла до плеч.

— Господин? — было неожиданно увидеть лича где-нибудь за пределами его тронного зала. А тем более в углу своей комнаты, сидящего на табурете с закинутой ногой на ногу. — Что вы делаете в моей комнате?

— Просто пришёл подсмотреть твой сон, — ответил лич. — Скажи, а ты точно дочь Дариуса Рыжего?

— Я… я… никогда не сомневалась в этом, — Олетта по правде сказать уже и не знала в чём сомневаться, а в чём нет.

— А ты знаешь кто такие драконы? — спросил Вечный Господин.

— Нет, — настороженно ответила Олетта.

— Драконы — это великие создания магии прошлого. Когда-то, давным-давно, миром правили Тираны — бессмертные правители. Те, кого в нынешнее время зовут Проклятыми Королями. Все они были связаны родственными узами и жили тысячи лет. Ни яды, ни железо, ни даже время не могли одолеть их. Стоя во главе своих армий, которые состояли из бессмертных и безумных тварей, они волнами проносились по всей земле, собирая жатву, пополняя когорты разлагавшихся трупов. Для Тиранов это была всего лишь игра, и они наслаждались ей. Живых разводили как скот, чтобы потом пополнить свою немертвую армию и снова сойтись в битве с подобными себе. Но и у них был свой кодекс — ужасные и противные правила игры. Как бы не страдал простой люд, членов семьи Тирана, будь они живы или немертвы, трогать было запрещено. Они не убивали дворян и не предавали огню некромантов. После войны, независимо от того, кто одержал победу, все пленники из высшего сословия возвращались в свои особняки. А люди, не связанные кровью с Тираном, пополняли истощенные армии, отдавая свои жизни.

Повисла пауза.

— Это ужасно, — тихо проговорила Олетта. — Как… как… это связано с драконами?

— Многие люди уходили в леса, чтобы избежать участи стать нечистью. Жизнь в лесах была тяжела и людям необходимо было использовать все доступные средства для того, чтобы остаться в живых. Многие из них использовали магию. Но немертвые обычно хорошо видели места, где люди выплёскивают свою энергию, чтобы побороть стихию. Существовала целая армия охотников в красном, что выслеживали колдунов и придавали их огню. Слишком уж боялись Тираны любой угрозы со стороны. Но жизнь, в отличии от послесмертного существования, умеет приспосабливаться. Вскоре, в мире стали появляться ведьмы. Эти женщины научились магии, что не боролась со стихиями, но шла вдоль них, подражая и подстраиваясь под стихию. Таких женщин было очень сложно выследить, их мысли было невозможно прочитать, они помогали скрывающимся людям выжить и стать незаметнее. Их магия была ближе к чувствам, нежели к знаниям, они понимали природу, как мать понимает мать. Среди мужчин тоже были ведуны и знахари, пользующиеся похожими силами, но легендарных среди них было гораздо меньше, чем среди ведьм. Ведьмы прятались тем сильнее, чем больше за ними охотились. Они жили достаточно долго, если их не смогли схватить, но большую часть жизни они проводили в уединении, боясь показаться хоть кому-нибудь. Иногда от одиночества с помощью своей магии они делали себе питомца или наделяли животное разумом. Часто во многих смыслах это был уродец, сделанный на потеху ведьме. Но наиболее талантливые из них, в своих экспериментах добивались гораздо большего, чем просто говорящей игрушки. Так в мире стали появляться драконы…