А пока выбора, куда двигаться дальше, не стоит. Уверена, он сам не откажется отлипнуть от меня в грядущих передрягах. Все-таки впереди стооолько всего интересного.

Наконец спустилась к нужному помещению. У входа внезапно встретила еще одного мужчину, которого никак не ожидала здесь увидеть. Прищурилась и настороженно посмотрела на двоюродного дедулю:

– А ты как здесь оказался, Пассий? Я что-то не помню, чтобы поднимала барьер в эти дни. А ну признавайся, вер Музеонис! Ты что здесь делаешь?

Импозантный немолодой мужчина широко улыбнулся. Поднял руки в извиняющемся жесте и ответил:

– Так я вчера прибыл аккурат перед атакой дракона. У ворот торчал. А потом что-то моргнуло, и я смог преспокойно зайти. Какие-то красные отблески и все такое.

Нахмурилась. А вот и брешь. Значит, когда я корчилась от боли, буквально сгорая заживо, это повлияло на щит? Мне повезло, что Тим нагнал Бена до того момента, как это случилось. Так бы наверняка адепт преспокойно покинул бы Академию.

– Ну, пойдем? Я утром говорил с дочерью, и она с радостью бы перенесла допрос с себя на меня. С позволения великой душевной барышни, разумеется. Ты ж в курсе, какая она у меня нежная натура.

И он подмигнул, а я закатила глаза. Дааа, очень нежная натура, остановившая в одиночку стаю диких драконов под приказом. Нежные натуры, будучи беременными, целые полисы не спасают. Но вслух я пробурчала:

– Мне все равно, кто там ему полезет в голову. Главное, чтобы был результат. Я хочу знать, почему он это сделает и кто за этим стоит.

Улыбка с лица Пассия исчезла так же быстро, как вчера подо мной расплавился снег. Он посмотрел на меня как-то иначе, с легкой горечью во взгляде. Подняла вверх бровь и спросила:

– Что?

Он лишь пожал плечами, возвращая лицу привычное мечтательное выражение:

– Ничего. Надеюсь, когда это закончится, ты вернешь себе былые озорство и стервозность. Дюже серьезная стала в последнее время. Аж мороз по коже. Даже без этих твоих фирменных глаз.

Снова закатила глаза. Дедушка Пассий всегда был себе на уме, но это ни капли не умаляло того факта, что я его просто обожала. Вот кто был ближе мне, чем собственный дед! Однозначно.

Мы открыли дверь и зашли в помещение. Здесь цвет стен был гораздо темнее, ближе к черному. Словно серый камень закоптило пламя дракона. Я выбрала это место интуитивно и теперь понимала, какое интересное совпадение получилось.

В комнате находились Эва и Коул, а также ректор и академик Монтесорри. Поинтересовалась у парочки:

– А вы что здесь делаете? Кажется, я вас не приглашала. Не могли бы вы покинуть помещение, нам надо кое-что выяснить. А затем, ректор Академидис, мне бы хотелось, чтобы вы нашли бабушку и организовали еще одно прослушивание. Надеюсь, Эмолиус еще не успел промыть ей мозги?

Как и ожидалось, дедуля начал истерить:

– Да как ты смеешь мне указания раздавать! Да я вообще-то тут ректор! И не тебе решать, что мне делать, ты…

Вот в этот момент я и поняла, что тут делает Монтесорри. Он блеснул своими зелеными глазами и кивнул мне. Мол, дескать, все понял, указания получены и обработаны. Он положил руку на плечо друга и сказал:

– Пойдем, Сильвестр. Она может и будет тебе приказывать. Ты и так оставил Минерву уже на полчаса. И вправду Эмолиус до нее доберется, и мы не узнаем ничего, что могло бы нам помочь в сохранении жизни твоей единственной внучки.

Плечи дедушки поникли, он бросил в мою сторону весьма недвусмысленный злой взгляд. Да, дедуля, ты прав, ремня мне не хватает, но аэробас давно улетел, поздно пить серую шипучую водичку.

Молча проводила удаляющуюся парочку взглядом. Они напоминали мне двоих бабушек: одна ворчливая, а вторая вечно вытаскивающая ее из передряг и позволяющая жить более-менее спокойно. Интересно, что их связало?

Когда дверь закрылась, оставшиеся вздохнули с облегчением, а я наконец приблизилась к сияющему полю, за которым виднелся силуэт человека. Щелкнуло пальцами, и поле превратилось в клетку.

Из нее на меня смотрели знакомые, с одной стороны, черные небольшие глаза, а с другой… С другой, их выражение совершенно не соотносилось с тем, что я обычно видела: они зло сверлили меня, и по всему было видно, что Бен Мюррей ни капли не сожалеет о случившемся.

Холодно сказала:

– Сам расскажешь, что подвигло тебя на подобный подвиг и кто заказчик, или покопаемся у тебя в голове?

Он усмехнулся и дернулся вперед. Я вовремя отскочила, а передо мной возникла тонкая прозрачная пленка, отливающая фиолетовым. В ней, словно в стекле, застряли такие же точно по цвету щупальца.

– Дар разума, господа. Это многое объясняет.

Пассий, как всегда, был великолепен. Его реакции можно только позавидовать. Махнула рукой, уплотняя сияющую клетку, и прошептала двоюродному дедуле:

– Спасибо.

Тот с веселой улыбкой, словно ничего такого в том, что случилось, не было, пояснил:

– Да не за что, дорогая. Из всех моих внучат ты одна из самых любимых, да простит меня дочь. Я сразу почувствовал его скрытый потенциал. У нас, знаешь ли, поля схожие. Все-таки самый редкий Дар и все такое.

Покосилась на удивленную и одновременно с этим уязвленную Эву, но дед лишь отмахнулся:

– Да на нее не смотри, ей еще учиться и учиться, а перед тобой настоящий профессионал.

Да, вот в чем ему не откажешь, так это в самомнении, впрочем справедливом, а также в чувстве стиля. Не знаю почему, но в этот момент не могла оторвать глаз от его ярких шаровар и цветастой куртки. Спросила:

– Так ты сможешь его допросить?

– Сможет, но я предпочитаю сам все рассказать. Послушаешь меня, маленькая Минерва?

Голос Бена из радужной клетки звучал глухо, но интонации это не меняло: издевка и ненависть. Вот какие чувства я заслужила. Ему не требовалось мое одобрение, он, как и я, сделал свой выбор.

Оставалось лишь его послушать:

– Я с детства рос в простой семье, а вокруг царили одаренные да богатенькие. И богатенькие одаренные. Никакой сложности, чтобы втереться в дружбу к этому имбиале Чейзу, не было. Нессен не особо блещет умом. Лишь амбициями да тем, какой он распрекрасный игрок в футскай. Я всегда ненавидел таких, но благодаря Дару разума мог стать для них едва ли не самым нужным человеком.

Вот удивится его «друг», когда узнает, как его облапошили. Даже слушать его оправдания не стану.

– Меня все устраивало, и я шел к своей цели, пока не появилась ты. Наглая выскочка. Не мог тобой управлять, и ты никого близко даже не подпускала. Забрала капитанство. И тогда я решил действовать.

Ой, да забирайте свое капитанство обратно. Никакого желания играть с такой командой у меня теперь нет. Толпа предателей, имбиал и нытиков. Бен же продолжал: