– Не верится, что теперь здесь нет ни одной живой души. – Она поежилась.

– Кто-то из приреченских толстосумов купил эту землю и собрался строить на ней фабрику, – сказал Костя. – Потом у него не заладилось. А людей уже разогнали. Вот так это место и опустело.

– Ужасно, – отозвалась Катя. Пустые дома провожали их темными глазницами окон с выбитыми рамами.

Машина притормозила у кладбища с обсыпавшейся оградой. Супруги вышли из автомобиля. Вокруг действительно не было ни души. Зорина вдохнула полной грудью:

– А воздух чистый, Костя. Я нисколько не жалею, что сюда приехала. – Она зашла на кладбище и прочитала надпись на первом попавшемся надгробии. – Смотри, Костя, захоронение датировано пятидесятым годом. Это старое кладбище. Мне почему-то всегда казалось, что это романтическое место.

– Вот уж с чем не согласен, – фыркнул Скворцов. – По-моему, погост есть погост.

Но Зорина смотрела на все с восторгом. На ветвях берез и кленов перекликались птицы. Высокая зеленая трава качала пушистыми головками. Полевы цветы в изобилии украшали могилы.

– Где вы нашли тело? – поинтересовалась журналистка.

– Иди по тропинке в другой конец, – пояснил муж. Катя двинулась по заросшей дорожке. Стебли травы щекотали ноги. Здесь было так хорошо и спокойно и не хотелось верить, что совсем недавно тут произошло зверское убийство.

Зорина увидела примятую траву возле одной из могил:

– Вот здесь?

– Совершенно точно.

Журналистка провела рукой по стволу дерева:

– Выходит, ваш преступник забирает кровь у своих жертв в какие-то сосуды, – произнесла она. – Вы, наверное, уже видели: на траве всего несколько капель.

– Да, мы на это тоже обратили внимание. – Скворцов обвел местность недовольным взглядом. – И где мы, спрашивается, найдем свидетеля?

– Возможно, он нас найдет, – произнесла Катя и не ошиблась. За оградой послышался скрип велосипедных колес. Кто-то притормозил у входа, кинул велосипед на землю и прошел на кладбище. Супруги увидели щупленького мужичонку, по одежде – настоящего сельского жителя, в серой старой рубашке и спортивных штанах с вытянутыми коленками. В крепких руках он держал косу. Сельский житель покосился на мужчину и женщину, неизвестно что делавших здесь, однако ничего не сказал и направился к ограде.

– Извините, – окликнул его Костя. – Можно с вами поговорить?

Мужичонка с недоверием уставился на него:

– А что надо?

– Просто поговорить.

Мужчина крепче сжал косу, словно готовясь защититься:

– Не такое здесь место, чтобы разговаривать.

– И все же попробуем.

Зорина подошла ближе и заметила испуг в зеленых глазах мужичонки. Казалось, еще секунда – и он бросится бежать.

– Вы нас не бойтесь, – мягко сказала она. – Мой муж из полиции. Вы, наверное, слышали, что вчера тут нашли труп молодой девушки?

Он кивнул:

– Слыхал. Это и неудивительно. Наши места гиблые. Думаете, случайно получилось, что Сосновка опустела? А я вам отвечу – нет, ни в коем случае. Когда-то здесь хоронили убийц и самоубийц. Вы знаете, что на таких местах категорически запрещается что-то строить. Однако в советское время на это не обращали внимания, и колхоз построил дома. А мертвые начали мстить. Их покой нельзя нарушать.

– И как же они мстили? – поинтересовался Костя.

– А вы не смейтесь. – Мужичонка уловил улыбку на лице полицейского. – Все-таки мертвые имеют право на покой, и нехорошо, когда с таким неуважением относятся к местам их погребения. На местах старых захоронений нельзя строить новые дома. Души умерших насильственной смертью или самоубийц не могут найти приют, злятся и мстят ныне живущим. Призраки разрушают здоровье людей. Из-за них в домах случаются пожары и другая порча имущества. Да спросите у кого хотите, – он скривился, – дома, построенные на бывшем кладбище, быстро пустеют, целые семьи буквально за несколько лет вымирают, и только те, кто уезжает с этого гиблого места, остаются в живых. Так было. Сначала в первом доме умер маленький мальчик, затем его брат попал под трактор и лишился ног. Через несколько лет он умер от рака крови. Их отец ненадолго пережил своих сыновей. Мать с маленькой дочкой уехала оттуда как можно быстрее, и только тогда несчастья прекратили сыпаться на их семью.

В другом доме одному парню пришлось два раза за месяц покупать гробы, сначала для матери, а потом для отца. Больше его там никогда не видели. В третьем доме семья потеряла кормильца. Лилька рассказывала: призрак отца возвращался домой не единожды, появлялся ночью у кровати дочери и молча глазел на нее. Путь для него открыли другие призраки со старого кладбища. Первым сигналом для семьи был пожар. Почему-то сгорел только их дом, а другие совсем не пострадали. Через год в этой семье умер мальчик четырнадцати лет, кстати, сын повторил смерть отца: его убили менты, – мужичонка усмехнулся, – простите великодушно, не хотел оскорбить. А еще через год ни с того ни с сего окочурилась Лилька. Вскоре и ее мать умерла от страшной болезни рака мозга и ушла вслед за своими детьми. Вот и выходит: призрак отца то ли предупреждал свою семью о скорых несчастьях, то ли хотел просто забрать их с собой. Живым остался только хахаль матери, да и он, молодец, быстро сбежал из Сосновки.

Зорина с интересом слушала мужичонку, думая о том, сколько историй могла бы насобирать ее коллега Ира Зайченко.

– И вы считаете, что убийство здесь не случайно, – констатировала она.

Сельский житель кивнул:

– А как же иначе? Я даже предположу: он не хотел ее убивать сначала. Это призраки заставили его.

Скворцов намеревался возразить, но передумал. Первое убийство тоже произошло на кладбище.

– И не случайно тут фабрику никак не построят, – хихикнул мужик. – Только хозяин материалы завезет, глядь – а на следующий день их и нет.

– Ну, допустим, это работа не призраков, а ваших односельчан, – вставил Костя.

– Растаскивают да, мои односельчане, – невозмутимо согласился собеседник, – а вот охрану пугали призраки. Вы поинтересуйтесь, почему все охранники разбегались отсюда. Они слышали голоса и мертвецов видели. А про того мужика я с полной уверенностью вам говорю: сначала он не хотел убивать.

Зорина пристально посмотрела на него:

– Вы часто тут косите траву?

Мужик вздрогнул:

– А что, запрещается? На кладбище трава самая сочная. А мне, между прочим, корову нужно кормить. Как на селе бывает – я ее кормлю, она – меня.

– Вы и вечером приезжаете за травкой, – спокойно сказала журналистка.

Мужик не заметил подвох:

– Бывает.

– Почему же вас никто не трогает? – удивилась женщина. – Вы же тоже их покой нарушаете.