Нет! Ангел , я возненавижу тебя навеки... – закричала онапро себя, и последнее слово отозвалось бесконечным эхом в ее сознании. Времяостановилось.

Удар и чернота.

– Мне можно его увидеть?

– Еще нет, дорогая. – Мама быстро передвинула стулпоближе к кровати, стоявшей в приемном покое «Скорой помощи». – Несегодня, может быть...

– Я должна!

– Джиллиан, он без сознания. Он даже не узнает, что тыбыла у него.

– Я должна видеть его. – Джиллиан почувствовала,что у нее снова начинается истерика, и сжала зубы. Не надо ей никаких уколов.Медсестра сказала, что сделает ей укол, когда она начала было кричать иплакать.

Прошло несколько часов с той минуты, как подъехали машины смигалками, открыли двери пикапа и достали ее. Дэвида тоже вытащили. Но в товремя как она совсем не пострадала («Чудо! Ни царапинки!» – сказал врач еемаме), Дэвид был без сознания. И он все еще не пришел в себя.

Приемное отделение «Скорой помощи» было холодным, иподогретые одеяла, в которые ее заворачивали, совсем не помогали. Джиллиантрясло. Пальцы онемели.

– Папа уже летит домой, – сказала мама, поглаживаяее руку, – Он взял билет на первый же рейс. Ты увидишь его завтра утром.

Джиллиан бил озноб.

– Это та же больница, куда положили Таню Джан? Нет, неспрашивай никого. Я ничего не хочу знать. – Она зажала руки подмышками. – Мне так холодно…

… И одиноко. Она больше не слышала вкрадчивого голоса. И этобыло хорошо, потому что – Господи! – меньше всего она хотела общения сАнгелом... или тем, кто называл себя так. Но странно, после столь долгогоприсутствия в ее сознании он пропал... и она не знает, где он может ееподстерегать. Он может слушать ее мысли прямо сейчас...

– Я возьму другое одеяло, – сказала мама инаправилась к шкафу с подогревом, который показала ей нянечка. – Если тыляжешь, то, может быть, тебе удастся немного поспать, дорогая.

– Я не могу спать! Я должна видеть Дэвида!

– Родная моя, я же говорю – ты не сможешь увидеть егосегодня.

– Ты сказала, я не должна его видеть. Ты не сказала, я неувижу. Ты сказала – возможно!

Джиллиан срывалась на крик и ничего не могла с этимподелать. Слезы застилали глаза и катились по щекам. Напрасно она пыталасьсдержать их.

Вбежала медсестра. Задернула белую занавеску вокруг кровати.

– Ничего-ничего. Это естественно, – успокоила онамаму, потом строго сказала Джиллиан: – Ну-ка облокотись на подушки и лежитихонько. Немного пощиплет. Но это поможет тебе успокоиться.

Джиллиан почувствовала укол и жжение. Спустя минуту всевокруг поплыло и глаза ее закрылись.

Она проснулась в собственной постели.

Было утро. Солнечный свет падал в окно.

Прошлой ночью... она с трудом вспомнила, как их соседка,госпожа Билер, на своей машине привезла ее из больницы домой. Она вспомнила,как ее пронесли наверх по лестнице, раздели и уложили в кровать. И потом – такзамечательно, – она надолго куда-то провалилась и ни о чем не думала.

Джиллиан проснулась отдохнувшей, с ясной головой. Не успевдаже скинуть одеяло, она уже точно знала, что надо делать.

Она бросила взгляд на старый будильник на ночном столике иужаснулась: без двадцати пяти час! Неудивительно, что она выспалась.

Проворно, стараясь не шуметь, она натянула джинсы и свитер.Никакой косметики. Махнула расческой по волосам. Замерла, прислушалась. Нетолько к дому, но и к себе. К собственному внутреннему миру.

Мертвая тишина. Ничто не шевельнулось. Разумеется, это ни очем еще не говорит.

Джиллиан опустилась на колени и вытащила коробку из-под кровати.Восковые куклы были ярко раскрашены красным и зеленым – чудовищная пародия нановогодние игрушки. Ее первым порывом при взгляде на ядовито-зеленый воск былоизбавиться от него: отломать у одной куклы руку, а у другой – голову.

Но что при этом произойдет с Таней и Ким – даже трудно себепредставить. Она заставила себя принести мочалку из ванной, намочила ее иосторожно стерла люминесцентно-зеленую пудру.

Она плакала. Надо сосредоточиться, как и во времязаклинания, – увидеть Танину руку, увидеть, что она заживает и Танявыздоравливает.

– А теперь, – прошептала она, – приди ко мне,сила слов Гекаты. Это – не я, кто произносит их, это – не я, кто повторяет их,это – Геката произносит их, это – Геката повторяет их.

Когда пудра была стерта, она уложила кукол обратно вкоробку. Потом порылась в столе в поисках маленькой с розовыми цветочкамизаписной книжки.

Вот. Номер мобильного телефона Дэрил Новак.

Она быстро набрала его и закрыла глаза. Ответь. Ответь.Ответь!

– Алло, – раздался в трубке ленивый голос. ГлазаДжиллиан тут же открылись.

– Дэрил, это Джиллиан. Помоги мне, пожалуйста. Прямосейчас. Я ничего не могу объяснять...

– Джиллиан, с тобой все в порядке? Мы все за тебяволновались.

– Я в порядке, но я не могу говорить. Найди Эми Новик.Срочно! У нее сейчас... – Джиллиан судорожно вспоминала расписание, –...ага, химия. Пусть приедет на перекресток Хазел и Эплбатер и ждет меня там.

– Ты хочешь, чтобы она сбежала с урока?

– Да, и немедленно. Скажи ей, я знаю, что прошу слишкоммного, но мне это необходимо. Это действительно очень важно.

Она ждала вопросов. Но вместо этого Дэрил только сказала:

– Не волнуйся, я найду ее.

– Спасибо, Дэрил. Ты спасаешь жизнь.

Джиллиан повесила трубку. Схватила лыжную куртку и, сунувпод мышку коробку из-под туфель, тихонько пошла вниз по ступеням.

Она слышала голоса на кухне. Низкий голос – папин. Ей оченьзахотелось подбежать к отцу. Но что сделают ее родители, когда увидят ее? Ониснова уложат ее в постель, укутают в одеяло, оставят дома. Они не поймут, чтоей надо торопиться.

Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы сказать имправду. Это приведет лишь к еще одному уколу. И очень может быть – к клиникедля умалишенных, куда однажды отправили ее маму. Все подумают, что у нее этонаследственное.

Она незаметно проскользнула к входной двери, тихонькооткрыла ее и выскочила на улицу.

Ночью шел дождь, а к утру подморозило. Во дворе на ветвяхорешника льдинки висели, как капли росы.

Джиллиан втянула голову в плечи и побежала по улице. Онанадеялась, что ее никто не заметит, но ей все время казалось, что из-закустарника и из каждой тени ее преследуют чьи-то взгляды.