– Я знаю.

Отец повернул ко мне голову:

– Что ты знаешь?

– Я чувствую силу и знаю, что не могу ею управлять. Эта магия, что ты видишь, это не все. Я… я… я могу…

Кир приложил палец к губам, хотя мог этого не делать. Гул возник из ниоткуда и обрушился на мертвую тишину болот, как ураган, снося все на своем пути – тысячи гулей разом появились на крохотной поляне вокруг хижины, где находились мы с Владыкой Мира вампиров и выпустили свои отвратительные когти. Но не только лишь гул накрыл поляну, отвратительная болотная вонь, этот гнилой смрад, который мог довести до безумия даже вампира, вонзился во все живое вокруг нас и проник внутрь каждого существа.

– Позже договорим, – уголки губ Кира разъехались в разные стороны, он показал клыки.

Я вырвался наружу раньше него, меня разрывала не только магия, но и всепоглощающее счастье – сразиться с нечистью вместе с отцом! Плечом к плечу и даже померяться силами. Здесь нет Драгомира, здесь нет проклятой Аминты, вечно бросающейся владыке под ноги и облизывающей его ботинки. Здесь только мы с ним и тысячи голодных гулей!

Не придумала ничего лучше, чем подняться с земли, отряхнуться и пойти прямиком к зданию психиатрической лечебницы. Она находится посреди глухого леса, слишком далеко от цивилизации, куда можно попасть на одном единственном автобусе. Над головой сверкали молнии, стало темно как ночью – выбора не оставалось. К тому же, внутри меня плескалась уверенность, что мне срочно, жизненно необходимо попасть внутрь. И увидеть Олесю.

Эта непогода над головой… Мало ли почему? Сейчас лето, грозы бывают. И у нас в Карелии они бывают довольно буйными и беспощадными. Непогода меня не насторожила. По сути, кроме этого перемещения в пространстве, не насторожило ничего. Шагая по мокрой траве, обнаружила несколько фактов, произошедших с моим телом – полет аукнулся мне головокружением и слабостью в ногах, колени подкашивались, как будто земля была не только влажной, но и неустойчивой.

Я никогда на приезжала сюда не по плану. Внутри этой больницы есть свой распорядок. Чтобы навестить кого-то, сперва необходимо сделать запрос, потом записаться на конкретную дату и время. И это еще не гарант того, что ты сможешь попасть к больному. Есть такие больные, к которым не могут пробиться даже самые близкие родственники. Однажды, в одно из прошлых посещений, я натолкнулась здесь на пожилую женщину с мальчишкой лет десяти. Они сидели на ступеньках, когда я выходила и вместе со мной отправились на автобус. Всю дорогу до Петрозаводска женщина сетовала на то, что не смогла попасть к мужу. Врачи ни в какую не пускали. Даже передать ничего не смогла. Она разговорилась в тот день со мной, даже плакала. А мальчишка долго в окно глядел, потом уснул. У него, как и у многих детишек того же возраста, телефона не было.

У Ждана, когда мы с ним познакомились, тоже его не было.

Вспомнив о вампире – зашагала быстрее. И лишь у ступеней у главного входа осознала, что сжимаю руки в кулаки. Даже после полета, перемещения в пространстве, эта злоба не прошла! При воспоминании о нем, о его поступке, мои плечи начинали трястись, а на глазах появлялась едкая как кислота сырость. Растирая ее по щекам грязными, испачканными в сырой земле руками, я схватилась за большую металлическую ручку на двухметровой двери и потянула на себя. Дверь со скрипом отворилась.

И я попала в сумасшедший дом.

В прямом и косвенном смыслах. Конечно, это и была психиатрическая клиника. Но обычно, при входе здесь очень тихо. Недалеко от дверей стоит будка дежурного, который вечно спит на своем посту. К нему нужно подойти и в гробовой тишине, которая в этих помещениях обычно стоит, сообщить кто ты и к кому пришел. Потом сидишь на стуле и ждешь, пока за тобой придут. И слышишь полет мух, скрип дверей в другом конце здания, иногда где-то совсем вдалеке, жутко приглушенно можно услышать разговоры санитаров. Не разговоры, бубнеж. В перерывах они выходят на улицу и курят недалеко от здания. Ты сидишь на стуле, разглядываешь древний, облупившийся паркет под своими сандалиями и ждешь иногда до целого часа – в этом месте никто никогда не спешит, при этом у всех очень много дел.

Сегодня все было иначе. Мимо меня по коридору бежали люди в халатах. Бежали все в одном направлении. Дежурный, мужичек лет шестидесяти, крестился в своей будке и с ужасом провожал всех испуганным взглядом. В этой толчее на меня никто не обратил никакого внимания.

На автомате я все же подошла к дежурному:

– Здравствуйте.

Он не отреагировал на меня, даже не посмотрел.

– Здравствуйте! – крикнула так, чтобы даже сквозь топот ног, пробегавших мимо людей, он меня расслышал.

Дядька перевел на меня затуманенный взгляд:

– Случилось что-то? Кто-то сбежал?

– Сбежал?! Родненькая, – дежурный перекрестил меня и себя, – крестись и беги отсюда. Уноси ноги! Там такая чертовщина творится! Нам бы выжить…

Договорив, мужчина стал оседать прямо у себя за стойкой.

– Помогите! Кто-нибудь! Человеку плохо!!!

На мои крики никто не отозвался. Обежав стойку, попыталась хоть как-то ему помочь. Похлопала по щекам, огляделась – на его столе стояла кружка с чаем – схватила ее, набрала полный рот воды и всю ее отправила прямо на его лицо. Не самый приятный метод, но часто не такой уж и неэффективный. Особенно при слабых обмороках. Другого-то у меня под рукой ничего не было, а все эти медики, умчавшиеся по коридору, явно и сами нуждались в помощи.

Чай, как ни странно, помог. Мужчина распахнул глаза и захлопал ртом.

– А! Где я?!

– Не беспокойтесь, сейчас все будет хорошо, вы присядете, выпьете воды и придете в себя.

С огромным трудом помогла ему сесть обратно на рабочий стул и протянула кружку с чаем. Он посмотрел на нее, поднял глаза на тот коридор, куда все убежали, тряхнул головой, потянулся к тумбочке под своим столом и, открыв скрипучую дверцу, достал оттуда бутылку водки. Профессионально открутив крышку – приложился к горлышку так, как будто это была обычная вода.

– Ну, я вижу, вы придете в себя. Я пойду?

– Угу, – кивнул дежурный. – Иди, детка, иди. Но лучше беги. Да побыстрей.

– Да, я буквально через минутку.

Никем не удерживаемая, я пошла в ту сторону, куда все убежали. Все еще не знала, а чувствовала, куда надо идти. Напрочь позабыв о Ждане и обо всем, шла по пустынному коридору, в котором еще витал едкий запах хлорки – именно ей здесь, как и во многих больницах старого уклада, проводят ежедневную дезинфекцию полов.

Но даже хлорка не смогла перебить запах. С которым я успела познакомиться на болотах. Совсем недавно. Меня познакомил с этими тварями Ждан. И именно их я теперь увидела прямо перед собой.

Десятки мертвенно серых тварей, похожих на людей, поедали медиков, прибежавших сюда секунды назад, прямо живьем… Цепляясь гнилыми острыми осколками зубов в шеи, в руки, в животы. Сдирали одежду, разрывали кожу, вгрызались в выступившие из рваных ран кости…