Ей все стало ясно. Он хочет убедиться, что это просто приятное времяпрепровождение. Что их связывает только секс и ничего более.

Он не желает большего. И конечно, не желает любви.

Любви?

Об этом и речи быть не может!

Он ей нравится? Да. Очень? Несомненно.

Но любовь? Нет.

Она не из тех, кто повторяет одну и ту же ошибку.

Если она когда-либо испытает соблазн, то… вспомнит о страданиях своего отца. Она не позволит себе нуждаться в ком-нибудь так, как отец нуждался в матери. Как она нуждалась в своих родителях – и в Джейке.

Она больше никогда не будет мучиться от боли из-за утраченной любви.

– Ничего, – сказала Элла, стараясь не выдать себя.

Джейк не должен узнать, что она почувствовала, услышав об «эпизоде». Элле показалось, что ей в грудь вонзились кинжалы.

– Ничего? – повторил он.

Она кивнула:

– Все будет хорошо, пока это длится.

– И долго это будет длиться?

Элла мгновенно поняла, что должна положить этому конец. Прямо сейчас. Потому что на кончике языка вертелся короткий ответ: вечность.

Как глупо! Джейк не может это предложить.

Но представить, что сейчас он в последний раз держит ее в объятиях, было выше ее сил.

– Я не знаю. – Она старалась говорить спокойно. – Со временем все станет ясно, верно?

Боже! Она такая трусиха. Она всего лишь отодвигает неизбежное. Джейк обязательно причинит ей боль. Опять.

Он кивнул.

Затем он поцеловал ее. Как всегда, Элла забыла обо всем и думала только том, как хорошо ей в его объятиях.

Элла открыла глаза и несколько секунд пыталась понять, откуда доносится музыка. Грудь Джейка поднималась и опадала всего в нескольких сантиметрах от ее глаз.

Как прекрасно лежать в его объятиях!

Она не помнила, как они уснули: Джейк – спиной к телевизору, а она – между спинкой дивана и его твердой грудью.

Элла смотрела на него, воспользовавшись редкой возможностью. Они мало спали, начиная с самой первой ночи, причем Джейк предпочитал не засыпать рядом с ней.

Элла увидела, что он начал шевелиться, и ждала, когда их взгляды встретятся.

В гостиной было темно, несмотря на светящийся экран телевизора. Однако она смогла разглядеть что-то в его глазах, что-то неописуемое.

– Элла, – прошептал Джейк.

Его рука легла на ее бедро, очень медленно поднялась к ее талии, затем к плечу. В тех местах, где он прикасался к ней, кожа женщины пылала. Глубоко внутри начало разгораться пламя. Джейк не сводил с нее глаз.

Его пальцы скользнули по ключицам Эллы, обвели вырез ее рубашки. Она задрожала.

Он продолжил ласки, нежно касаясь ее шеи, обрисовывая ушную раковину, подбородок.

У Эллы пресеклось дыхание, когда Джейк подался к ней. Неожиданно он замер, так и не дотронувшись до ее губ. Когда он немного отодвинулся, ее глаза расширились.

– Джейк?

Рука, которая с благоговением касалась ее тела, поднялась выше. Он погладил ее по щеке, очертил губы, изгиб бровей и прямой нос.

Джейк поступал так не в первый раз, и ему не нужно было повторять то, что он говорил при этом.

А говорил он, что ему все равно, есть у нее на носу горбинка или нет, зеленые у нее глаза или карие, зовут ее Элинор или Элла.

Сначала она не верила ему, но сейчас, лежа в темноте, позволила себе помечтать. Что, если это правда и Джейку действительно все равно?

Нет, это невозможно.

Тем не менее что-то изменилось.

Что-то произошло с мужчиной, которого Элла знала очень давно. С мужчиной, который умел рассмешить ее, который заставлял ее тело петь и вызывал у нее стоны наслаждения. С этим блестящим, умным и в то же время беспомощным мужчиной, который раздражал ее тем, что, казалось, знал ее лучше, чем она сама.

С мужчиной, по которому она так сильно скучала.

С мужчиной, которого она любила.

Осознание этого не очень удивило Эллу, хотя всего несколько часов назад она читала себе лекцию о том, насколько опасно это чувство.

Она поцеловала Джейка. Это был поцелуй страсти и соблазнения. И он говорил то, что она никогда не осмелится произнести вслух.

Джейк встал, продолжая целовать Эллу, и поднял ее на руки. Он отнес ее в спальню, и они упали на мягкую кровать.

На следующее утро Джейк проснулся еще до рассвета.

Элла лежала, прижавшись к нему, ее волосы разметались на подушке. Рука женщины покоилась на груди Джейка, поднимаясь и опускаясь в такт его дыханию.

Его сердце билось под ее пальцами быстро и сильно. Элла пошевелилась, затем потянулась. Ее ресницы затрепетали и взметнулись вверх.

Она взглянула на него и улыбнулась, сонная и сексуальная.

– Эй, – сказала она.

Джейку стало тяжело дышать.

Он трус. Он пришел, чтобы порвать с ней, но, увидев ее, не удержался.

Они притворялись, что это, как сказала Элла, «ничего». Ничего не значит ни для него, ни для нее.

Они оба лгали. Это стало ясно, когда они в последний раз занялись любовью. Джейк не мог описать, на что это было похоже, но, определенно, это не было «ничего».

Он думал, что в отношениях с Эллой не возникнет проблем.

Он ошибся.

Джейк выпутался из простыней и включил лампу. От яркого света заболели глаза.

– Джейк? – удивилась она.

– Я собираюсь прогуляться, – бросил он.

– Что? Сейчас?

Джейк взглянул на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Шесть часов.

– Куплю субботнюю газету, – сказал он, словно это что-то объясняло.

Он поднял с пола джинсы и рубашку.

Элла села, прикрыв грудь простыней.

– Ложись. На улице еще темно.

– Скоро рассветет, – ответил Джейк, не глядя на нее.

В комнате было тихо, слышалось только шуршание одежды.

– Ты убегаешь, – заявила Элла.

– Нет, я покупаю газету.

Но он убегал. В некотором роде. По крайней мере ненадолго… Или надолго?

– Мне нравится пространство, – признался Джейк. – Тишина.

Ему было некомфортно. Ему нужно было подумать.

Он взглянул на Эллу еще раз, прежде чем направиться к двери.

На ее лице застыло странное выражение.

Это была та Элла, что ночью смотрела на него, улыбалась, целовала так, что это его трогало и – одновременно – пугало. Прошлая ночь его заворожила.