– Останься, – мягко попросила она.

Джейк покачал головой.

Она расправила плечи. Это движение было знакомо до боли в сердце.

– Хорошо, – произнесла Элла совершенно другим голосом. Не сексуально, а оживленно, почти радостно. Она зевнула, затем усмехнулась. – Я посплю еще. Может, захватишь по дороге молока?

Она снова надела броню.

Пространство. Ему нужно пространство.

Джейк покинул ее спальню, ее квартиру, ее дом. Он уходил все дальше и дальше. На душе у него было так же темно, как и на улице.

Дверь тихо закрылась за Джейком. Элла осталась одна.

Слезы жгли ей глаза, но она не собиралась плакать. Она сглотнула и подняла лицо к потолку, отказывая слезам в возможности пролиться.

Она не будет снова плакать из-за Джейка.

Одного раза ей хватило.

К несчастью, ее сердце было не согласно с этим. Отрицать это было невозможно. Дело не в гормонах, и теперь, уж точно, нельзя перепутать вожделение и любовь, как бы ей этого ни хотелось.

Она снова в него влюбилась.

А может, любовь никогда не проходила.

Элла попыталась уснуть, но это ей не удалось. В темноте, в тишине, без Джейка она чувствовала себя ужасно одинокой.

Молодая женщина встала. Включила радио. Приняла душ. Выбросила коробки из-под пиццы. Проверила электронную почту. Вымыла посуду. Застелила постель.

Все дела были переделаны. Джейка не было, Элла села на диван и включила телевизор.

Джейк собирается закончить их отношения. Он ушел, чтобы придумать какой-нибудь не слишком травмирующий ее способ расставания.

Во всяком случае, это будут не слова. За тринадцать лет она поняла это.

Но все равно он причинит ей боль.

Он всегда причинял боль.

Элла подпрыгнула, когда затрезвонил домофон. Она вскочила. Нет никакого смысла отодвигать неизбежное. Ей нужно действовать быстро – может, это будет не так болезненно.

К тому времени, когда Джейк поднялся на ее этаж, Элла открыла дверь и ждала его.

Как только он вошел, она заговорила, стараясь держаться безразлично.

– Джейк, помнишь, мы вчера согласились, что поймем, когда?..

Она говорила все быстрее и быстрее, слова слетали с ее губ. Но неожиданно Элла умолкла.

То, что Джейк держал в руке, можно сказать, сжало ее горло. Элла открыла рот. Закрыла.

Затем она моргнула. Еще раз. Автоматически потянулась к переносице, чтобы поправить очки, и только потом вспомнила, что не носит их уже несколько лет.

Джейк протянул ей газету, но Элла не могла заставить себя взять ее.

Женщину сковал ледяной ужас.

Она сделала шаг назад и ударилась о стену гостиной.

– Элла! Все будет в порядке…

Джейк потянулся к ней, но Элла не хотела, чтобы он дотрагивался до нее. Она прошла мимо него, упала в кресло и спрятала лицо в коленях.

Этого не может быть!

– Эй, – низким голосом произнес Джейк, пытаясь успокоить ее. У него не получилось. – Конечно, это шок, но если ты почитаешь статью, то поймешь, что все не так уж плохо.

Элла резко подняла голову:

– Не так плохо? Джейк, это статья на всю полосу в самой популярной сиднейской газете. И она рассказывает об Элинор.

– Она рассказывает о тебе и обо мне, – поправил ее он. – Мы были недостаточно осторожны, к тому же кто-то копал под нас. Репортеры выяснили, что раньше мы были друзьями. Они нашли несколько старых фотографий.

– Несколько старых фотографий?! – взвизгнула Элла.

Она знала, что ведет себя как истеричка, но не могла сдержаться. С какой стороны ни посмотреть на ситуацию, это катастрофа.

Эпическая. Глобальная.

– Статья на удивление точна, – продолжал Джейк, оставаясь раздражающе спокойным. – Изложены только факты. Могло быть гораздо хуже. Обо мне написали кучу лжи.

– Ты не понимаешь, Джейк? Или не хочешь понять? Именно в точности кроется проблема. Я усиленно трудилась, чтобы перестать быть Элинор. Никто в Сиднее не знает об этом. Никто не знает, какой жалкой она была.

– Ты опять, – заметил Джейк, – говоришь так, словно Элинор – другой человек.

– Так и есть, – отрезала Элла. – Другой. Взгляни на меня. – На ней были облегающие джинсы, просторный топ, ноги были босыми. – То есть когда я одета, как надо, с прической и макияжем. Я бываю на встречах, вечеринках, в ночных клубах. Будучи Элинор, я не стала бы такой.

– Конечно стала бы. Ты по-прежнему Элинор, Элла.

Она покачала головой:

– Не притворяйся, что не помнишь, каково мне приходилось в школе. Элинор была невидимкой.

Нет, даже хуже. Ее видели, замечали – и отвергали.

Она не может снова превратиться в Элинор.

Что подумают люди? Ее друзья? Клиенты?

– Я напряженно работала, – прошептала Элла. – Теперь все рухнуло.

Джейк взял стул, поставил его перед ней, сел и подался вперед.

– Ты думаешь, что в статье тебя преподнесли как фальшивку, – спокойно сказал он.

– Так и есть! – воскликнула Элла. – Вся моя жизнь построена вокруг Эллы. Не Элинор. Элинор подрывает все, чего я добилась.

– Нет. Ты стала лучшей, уверенной в себе, более стильной версией Элинор. Но это по-прежнему ты. Мне это становится яснее с каждым днем.

– Я изменилась, – продолжала упорствовать Элла. – Я другой человек. У меня есть жизнь, друзья…

– Друзья, которые ничего не знают о твоем прошлом.

Какое право он имеет критиковать ее?

Она вскочила и подошла к окну.

– Это ты во всем виноват, знаешь ли. Ты и твое стремление к затворничеству. Если бы ты не прослыл отшельником, всем было бы наплевать на твою личную жизнь.

– Если бы ты нелепо не отвергала свою прошлую жизнь, не оказалась бы в такой ситуации.

Джейк встал позади нее. Она обернулась и посмотрела ему в лицо:

– Разве то, что ты заперся в горах, можно сказать, в башне, не нелепо?

– Сейчас разговор не обо мне, – заметил он.

– Конечно о тебе, – возразила Элла. – Тринадцать лет назад мы с тобой были похожи: бедные, непопулярные, социальные изгои. Только ты пошел по одной дороге, а я по другой. Ты, похоже, считаешь, что твой способ существования превосходит мой. Значит, мы говорим и о тебе.

– Гораздо благоразумнее игнорировать общество, которое всегда судит поверхностно. Никто не ценил меня, пока я собственным трудом не заработал деньги и славу.