– Анна Кротова? Странное имя для этого мира.

Я и забыла, что Их Светлость в Рогуверде тоже чужак.

– Какое уж есть.

– Зачем пробралась в мою армию? – герцог задавал вопросы без надрыва, с некой ленцой, точно наперед знал ответы. Но куда уж ему. Я сама не знала, что скажу. «Я становлюсь профессиональной лгуньей». – Тебя подослали убить меня?

– Боже! Сейчас вы обвините меня во всех грехах!

– Я нашел у тебя мою перчатку и вот это, – герцог вынул из кармана жилета красный флакон.

– Что это? – я, не понимая, нахмурилась.

– Злой ольд. Верное оружие убийцы. У него обманчивый запах жасмина, но стоит им воспользоваться…

Черт. В темноте я не заметила, какую бутылочку сунула мне Шаманта. Попавшись с ядом, я подводила и себя, и ее. Сознайся я, что взяла флакон у старшей кухарки, и ее участь будет решена. Нет, мне определенно показана плаха. Глупость следует рубить на корню.

Герцог же, заметив мое смятение, принялся утверждаться в своей версии.

– Как хитро придумано! Испачкать ядом внутреннюю поверхность похищенной перчатки и подбросить ее мне. Достаточно натянуть на себя, чтобы через минуту давиться кровью.

– Нет, все не так, – я отчаянно замотала головой. – Этот яд для меня. Для таких случаев как сейчас, когда хочется умереть от страха и… стыда.

Я помнила, как жестоко средневековье с теми, кто преступил закон или только подозревался в злом умысле. Дыба, испанские сапоги… Мне уже нравилась идея с плахой. Чик и готово.

– Вы будете меня пытать?

– Непременно.

– Я почему–то вам не верю, – я лихорадочно соображала, как отвести от себя беду. Герцог улыбался, что было уже хорошо, но, услышав меня, иронично поднял бровь. – Вы хороший человек, я давно это заметила. Еще тогда, когда встретилась с вами в первый раз. Вы протянули руку бродяжке и помогли выбраться на дорогу. Помните? Недалеко от «Хромой утки». Вы обронили перчатку, а я подняла ее и сохранила.

– Ты пробралась в мою армию, чтобы вернуть мне перчатку? – брови герцога вновь пришли в движение. Он должно был вспомнил встречу с женщиной с испорченным лицом, поскольку именно из–за этого выбросил перчатку. – Но… Нет, не может быть.

– Из–за язв на лице меня не брали на работу. Я голодала. Но в тот вечер мне повезло встретить вашего хрониста. Разговорившись с ним, я поняла, как мы можем помочь друг другу. Он собирался дезертировать, но боялся, что его поймают и накажут. А я хотела крова и еды. Мы помогли друг другу.

– Так вот куда делся мой хронист. Не думал, что он окажется трусом. Его так хвалили за ум и рассудительность.

– Одно другому не мешает, – я настолько осмелела, что села без приглашения в соседнее кресло. Что простилось бы Адель Корви, могло не сойти с рук нищенке, которой я представилась. Но герцога смолчал. – А как вы догадались, что произошла подмена? Ведь именно на это вы намекали, когда писали в хрониках, что под рясой монаха скрывается ложь?

– Ты неумелая актриса. Ну и куча ошибок, которая выдала тебя. Я сразу заподозрил неладное: небрежный грим еще можно списать на плохое самочувствие, но как объяснить изменившийся почерк? Я утвердился, что ты женщина, когда ты подслушивала нашу ссору с Иллисой. В следующий раз знай, что свет за спиной легко выдает под рубашкой фигуру.

Я закусила губу. Он играл со мной с первого дня!

– Что будет со мной дальше?

– Я еще не придумал, – его взгляд скользил по моему лицу, спустился к открытым плечам, потом переместился на оголившуюся из–под покрывала коленку. Я быстро поправила сползшую ткань. – Я еще не все о тебе выяснил, но устал слушать ложь. Пока могу предложить только одно – роль моей… – его взгляд вернулся к моим губам.

Я не выдержала паузу, сама наполнила ее очевидным.

– Вашей любовницы?

Герцог обидно изобразил брезгливость.

– Я люблю женщин, но не рискну положить к себе в постель неизвестно кого.

– Вы противоречите сами себе. Я проснулась в вашей постели.

– Так ты не против?

– Еще как против!

– Опустим спор. Я хотел предложить тебе остаться на должности летописицы. Черт, как правильно? Хронистки?

– Хрониста. Не надо коверкать рогувердский язык.

– У тебя хорошо получается писать.

– Совсем недавно вы, сказали, что я неумелая…

– Актриса – да, но хронист вполне годный. Ничего не понимая в армии и войне, ты отлично описываешь все, что происходит вокруг, и самое главное – ищешь ответы. У нас получится отличный тандем. Хроники будут живыми, если один будет глупым, но пытливым, второй умным и поучающим.

– Мне не нравится, как вы распределили роли.

– Не тебе оспаривать мое решение. Пока только так. Хроники должны писаться. Это приказ императора. Когда я найду опытного хрониста, тогда перестану играть в умного и глупого и займусь, наконец, своим прямым делом.

– А что будет со мной? – мне не понравилось это «пока».

– Я же сказал, что еще не решил. Насчет Фельстана можешь не беспокоиться.

– Зачем мне о нем беспокоиться… – начала я, но герцог одним взглядом заставил меня заткнуться.

– Лорд Корви–Дуг не узнает о моей странной находке, прячущейся под рясой монаха. Он рано утром отбыл.

– Вместе с Иллисой? – не удержалась я.

– Нет.

Ему не пришлось объяснять: с конца коридора, как раз оттуда, куда вчера вечером удалилась целующаяся парочка, послышался возмущенный крик заморской принцессы.

– Эльбер! Эльбер! Как ты мог?!

Ее быстрые шаги и требовательный стук в дверь заставили меня напрячься. Я, предчувствуя беду, поднялась и заозиралась, сделавшись похожей на суриката. Почему–то я не испытывала уверенности, что Их Светлость кинется на мою защиту. Как я поняла, ему нравилось быть зрителем увлекательного представления: хотя давно раскусил, продолжал наблюдать за моей плохой игрой, а теперь собирался насладиться дуэтом лже–хрониста с его бывшей любовницей. В отчаянии я вцепилась зубами в костяшку указательного пальца.

– Ныряй в постель, дверь не заперта. Сейчас она это обнаружит, – подначил меня герцог. Его веселили бьющаяся в дверь женщина и мечущаяся с выпученными глазами девица, чувствующая, что если не спрячется, отхватит леща. Трепка мне, конечно, не помешала бы. За глупость, за доверчивость, за то, что легко поддаюсь внушению и панике. А еще за то, что необдуманно ввязалась в игры сильных, которые охотно меня используют.

«Мужчины вертят мной как хотят», – подумала я и, не обнаружив сколько–нибудь просторного шкафа, наскоро одернула полог и нырнула в герцогскую постель под одеяло. Накрылась с годовой и перестала дышать.

– Где? Где она? – распахнувшаяся дверь ударилась о стену. – Хочу посмотреть на мерзавку, которую ты внес к себе на руках. О, с какой с радостью мне об этом доложили!