Андрей чуть выждал, тронулся следом, одолел оба лестничных пролета, осторожно выглянул из-за косяка. Она прошла половину коридора, ковырялась ключом в двери кабинета. Папка вываливалась из ее рук, женщина глухо бурчала по этому поводу. Наконец, она справилась с дверью, исчезла в недрах помещения и громко хлопнула ею.

Звука запираемого замка Андрей не услышал. Он вернулся на лестничную площадку, вдумчиво покурил.

Снизу доносился сварливый голос Чеплыги — он кого-то распекал. Слова отражались от стен, дробились, превращались в эхо.

Неверов прошел по коридору, стараясь плавно перекатывать подошвы, постучал и сразу же толкнул дверь. Но застать врасплох женщину-следователя ему не удалось. Она сидела за столом, курила сигарету, задумчиво перелистывала бумаги в папке, подняла глаза, равнодушно мазнула взглядом по физиономии капитана контрразведки и снова уставилась на документы.

«Может, я действительно пустое место?» — с опаской подумал Андрей.

Он осторожно, как по минному полю, одолел несколько половиц, остановился на безопасном отдалении от стола. От женщины исходили отрицательные вибрации. Мимолетное движение ее губ означало недовольство и раздражение.

Ей было немного за тридцать. Лицо какое-то острое, сероватое, впрочем, не лишенное женственности. Темные волосы небрежно собраны узлом на затылке. Высокий лоб пересекали ранние морщины. Она не пользовалась косметикой, как и Илзе Саулите, но той это шло на пользу, данной же особе чуток «маскирующего» макияжа никак не помешал бы.

Андрей украдкой глянул по сторонам. Свидетельств того, что в кабинете работает женщина, было, мягко говоря, немного.

— Здравствуйте. Может, я не вовремя? — вкрадчиво спросил он.

— Да, возможно, — сказала женщина, оторвавшись от папки. — Вы кто?

— Пардон? — не понял Андрей.

— Вы кто? — Она раздраженно вздохнула. — Имею я право знать, кто входит в мой рабочий кабинет?

— Да ладно вам, Ольга Михайловна. — Неверов сухо улыбнулся. — Обо мне все тут уже знают. Капитан Неверов, звать Андрей Григорьевич, Главное управление контрразведки СМЕРШ. Прибыл из области в связи с внезапной кончиной капитана Лазаревича, поскольку данная трагедия вызывает ряд вопросов. Вы — Ольга Михайловна Бурнаш, следователь поселкового отдела милиции. Можете не представляться и не говорить, как вам приятно.

Из этой женщины можно было памятник отливать, символ невозмутимости, равнодушия и малой толики презрения.

— Хорошо, садитесь, — сказала она.

— Как вы любезны! — восхитился Андрей. — Я это еще в автобусе заметил. Ладно, это не мое дело. Диссертацию по недружелюбию северного населения меня писать не уполномочивали.

— У вас есть ко мне вопросы? — осведомилась женщина. — Рискну предположить, что вы обладаете всеми полномочиями, и органы власти обязаны оказывать вам содействие.

— Именно, — подтвердил Андрей. — Но пока не оказывают.

Он не стал садиться, медленно прогулялся вдоль стола, взял папку с документами, стал перелистывать. Женщина отложила работу, ждала. В папке скреплялись тесемками несколько дел. Он бегло просмотрел листы, усмехнулся, бросил папку обратно.

— Я вижу, вы загружены делами, Ольга Михайловна. Кража трех мешков картошки из государственного овощехранилища. Пьяная драка в кафе «Калинка». Донос гражданки Щегловой на соседа, гражданина Хруничева. Она уверена, что он симпатизировал немцам, но доказательств нет. Зато есть ее сарай, в поджоге которого она подозревает Хруничева. Дело смешное, раз его спихнули на следователя милиции, а не на оперативника НКГБ. Особенно мне понравилось последнее. Двенадцатилетний пацан Зырянов Родион Емельянович из хулиганских побуждений запер в сортире собственного деда. Тот просидел там почти весь день, наслаждаясь изысканными ароматами, а потом обвинил внука в злом умысле. Мать была на работе, отец погиб, внук с дедом поссорились, поскольку старик запретил отроку гулять со сверстниками. Вы это серьезно, Ольга Михайловна? Дедушка старенький, у него с головой не в порядке. Он давно уже остыл и локти кусает.

Наконец-то она смутилась, опустила голову, передернула плечами и проговорила:

— Мы обязаны реагировать на каждый сигнал. Никто не говорит, что гражданина Зырянова посадят в тюрьму, но провести с ним воспитательную работу необходимо.

— Вы хорошо знали Лазаревича? У вас с ним были любовные отношения?

Она растерялась от внезапного вопроса. Ход оказался верным. Женщина стиснула скулы, и они побелели от напряжения.

— Можете не отвечать, — добавил Андрей. — В этом факте нет ничего постыдного или аморального. Мы живем в свободной стране. Дело, собственно, не в этом.

— Послушайте, это официальный допрос? — сухо поинтересовалась Ольга. — Я обязана отвечать только правду? Боюсь, она вас разочарует. Не вижу в ваших руках протокола допроса. И что-то не припомню предупреждения о даче ложных показаний. — Она уже справилась с собой, смотрела на Неверова пренебрежительно.

— Нет, пока ничего официального, — заверил ее Андрей. — Просто в гости зашел, познакомиться, так сказать. Можете не отвечать, если вам неприятна эта тема. Вы хорошо знакомы с Илзе Саулите?

— А она тут при чем? Секретарша у Волонтаря. Не могу сказать о ней ничего плохого, да и хорошего. Серая скромная мышь, нянчится с ребенком своей погибшей соседки, мнит себя мамой. — Ольга фыркнула. — Увы, дружбу с ней не вожу.

«Похоже, ты ее ни с кем не водишь, дорогуша», — подумал Андрей.

Психологический портрет этой особы составлялся настолько легко, что запросто мог оказаться ложным.

— Что вы можете сказать о Лазаревиче?

— Да что вы пристали ко мне с этим Лазаревичем? Спокойный, уравновешенный человек, интеллигентный, грамотный, порядочный. — Ее голос чуть дрогнул. — Нас не посвящают в секреты государственной безопасности, знаете ли.

— Я не об этом. — Андрею становилось не по себе.

От этой женщины исходило ледяное неприятие, он ощущал его почти физически.

— Вам хорошо работается с майором Чеплыгой? Что можете о нем сказать?

— Вы хотите услышать от меня что-то плохое и взять на вооружение? Не выйдет, товарищ капитан. Иван Тарасович хороший человек, пусть бывает иногда вспыльчив и… — Она замешкалась, подбирая нужное слово.

— Неотесан? Некомпетентен? — начал выдавать подсказки Андрей.

— Какая глупость! Я вовсе не это хотела сказать.

— Вы приехали с востока Украины?

— А это так же подозрительно, как если бы я приехала из Тернополя? — огрызнулась Ольга. — Да, приехала. Сама с Ворошиловграда. В войну работала в органах военной прокуратуры, имею заслуги и награды. Три месяца провела в партизанском отряде товарища Бородулина. Его люди и вывели нас из окружения под Смоленском. В октябре сорок четвертого написала рапорт с просьбой о переводе в Заполярье. У меня приемная мать в Мурманске. К сожалению, в областном центре работы не нашлось, мне предложили должность в Дальнем. Мы уже познакомились, товарищ капитан? С удовольствием поговорила бы еще, но должна работать. Буду с нетерпением ожидать нашей следующей встречи.