* * *

Вячеслав Егорович Соломатин никак не мог понять, что с нимпроисходит. Ноги и руки стали почему-то свинцовыми, по всему телу разлиласьтеплая тяжесть, а слова доносились до него как сквозь вату.

– Зачем вам нужен Павел? – спрашивала его невысокаярусоволосая женщина в короткой светлой шубке.

– Чтобы помочь, – отвечал он, с трудом шевеля губами.

– Кому нужна его помощь?

– Президенту.

– А Президент знает о том, что ему нужна помощь?

– Нет. Я знаю. Я хочу ему помочь.

– Почему вы думаете, что Павел сможет это сделать?

– Я не знаю… Я надеюсь. Больше не на кого надеяться. Всекуплены, все продажные кругом…

– Павел знает о вас что-нибудь порочащее?

– Нет. Нечего знать. Я ничего не сделал.

– Павел для вас опасен?

– Нет. Я надеюсь… Я не сделал ему ничего плохого. И несобираюсь. Я хочу только, чтобы он мне помог.

– Вы меня видите, Вячеслав Егорович?

– Вижу.

– Какая я?

– В шубке… Маленькая такая, светленькая. Худенькая. Темно,глаз не видно…

– Вы ошибаетесь, – сказала женщина. – Я рослая иполная. Крашеная блондинка, волосы короткие, стриженые. Пальто-пуховик зеленогоцвета. Лицо ярко накрашено. В ушах бриллианты. Верно?

– Верно, – послушно подтвердил Соломатин.

И в самом деле, с чего он взял, что она маленькая ихуденькая? Вон здоровенная какая бабища, и пальто зеленое, точно. В этом пальтоона кажется еще крупнее. И серьги в ушах, правда, в темноте не видно, с какимкамнем, но он уверен, что это бриллианты. Со зрением у него что-то…

– Павел позвонит вам завтра утром, и вы сможете обо всемдоговориться. Сейчас я уйду, а вы постойте здесь несколько минут, потом уходитедомой. И вы ничего не вспомните, кроме того, что я разговаривала с вами иобещала, что Павел позвонит. Правда, Вячеслав Егорович?

– Правда, – почти прошептал он немеющими губами.

Женщина отступила в темноту и исчезла, словно растворилась ввечерней мгле. Соломатин послушно ждал, скованный непонятным оцепенением.Постепенно самочувствие его улучшилось, свинцовая тяжесть ушла, руки и ногиснова стали послушными. Что это с ним? Что он здесь делает? Ах да, онразговаривал с женщиной, полной крашеной блондинкой в зеленом пальто. О Павлеразговаривал. Она пообещала, что завтра он позвонит. «Господи! –спохватился внезапно Соломатин. – Откуда он узнал, что я его ищу? НеужелиВасилий прокололся? Я же велел ему только издали следить за Сауляком, близко неподходить, в контакт не вступать. Васька клялся, что Сауляк его не заметил, ато, что исчез в аэропорту Екатеринбурга, объясняется попыткой скрыться от тех,других, которые к колонии на «Волге» приезжали. Неужели Васька врет? Или этоопять штучки Сауляка? Булатников говорил, Пашка правду из любого вытянет».

Вячеслав Егорович встряхнулся и посмотрел на часы. Половинаодиннадцатого, давно пора быть дома, а он стоит здесь, в Кунцеве, на какой-тоулице Гришина… Черт его сюда принес!

Он медленно, осторожно ступая, дошел до своей машины,убедился, что ноги держат крепко, и решительно сел за руль.

* * *

Сегодня Рита отработала лучше, к ней снова вернуласьуверенность, и дар ее проявился в полную силу. Павел не стал уходить сразу,велел Рите садиться в машину, а сам стоял в темноте, скрытый деревьями, инаблюдал за Соломатиным. В этот раз Рита не давала указания считать до трехсот,просто велела подождать немного, а Вячеслав Егорович очнулся только черездвадцать три минуты, Сауляк специально время засекал. Молодец, девочка! Павелпобаивался, что после проведенной вместе ночи она ослабеет или не сможетсосредоточиться, но оказалось все наоборот. Она стала работать лучше. Можетбыть, в этом и была загвоздка? Рита была самой слабой в его группе, на сложныезадания ее не посылали, но, может быть, все дело в том, что ей не хваталоположительных эмоций? Если все так, то есть надежда, что ее талант раскроетсяво всю мощь, а если она будет привязана к Павлу, тогда ему вообще никто небудет нужен. Надо посмотреть, что стало с остальными, и если они нарушилизапрет и засветились, то и черт с ними. Слава Богу, никто из них Риту не знает,к ней ниточка не потянется, даже если с ними что-то окажется не в порядке.

Вид у нее был совсем измученный, виски влажные от испарины.И Павел со странной нежностью подумал о том, что она, наверное, очень стараласьотработать хорошо, вся выложилась в разговоре с Соломатиным, потому что хотела,чтобы он, Павел, в ней не разочаровался. В его жизни никогда до сих пор не быложенщины, которая бы дорожила им и боялась разочаровать. Внезапно он вспомнил,как увидел ее в первый раз, маленькую, худенькую, с синевато-бледным лицом, вдлинном отвратительном больничном халате, шатающуюся от слабости после вколотыхсильных лекарств. Ей было всего девятнадцать лет, и она была похожа нанесчастного цыпленка. Сначала ее забрали в милицию, потому что ее соседка покоммунальной квартире заявила, что Рита систематически крадет и выливает враковину водку, которую столь же систематически покупает соседкин муж-алкаш.Участковый хотел решить дело миром, но соседка, это Павел знал точно, сунулаему в карман приличную сумму за то, чтобы Риту упрятали за хулиганство, послечего соседка и ее пьяница-супружник могли бы претендовать на расширение своейжилплощади за счет освободившейся комнаты. Риту увезли в отделение, материалы, соответствующимобразом приукрашенные, направили следователю для решения вопроса о возбужденииуголовного дела, а Рита, святая простота, возьми и скажи ему:

– Они сами эту водку выливали, я ее вообще не трогала.

– Да вы понимаете, девушка, что говорите? – изумилсяследователь. – Как это они сами водку выливали? Так не бывает.

– Бывает, – упрямо твердила Рита. – Я оченьхотела, чтобы они ее вылили, и они это делали.

Больше никаких вразумительных объяснений от нее добиться немогли и приняли мудрое решение: направить ее на судебно-психиатрическуюэкспертизу. Поскольку Рита и там настойчиво заявляла, что соседские бутылки нетрогала, а соседи только выполняли ее волю, врачи с легким сердцем признали ееневменяемой, и девушку упекли в психбольницу. Хорошо еще, что Булатниковвовремя отследил, и Павел успел вызволить ее оттуда раньше, чем лошадиные дозылекарств сделали свое страшное дело. Конечно, все рычаги ее освобождения держалв руках Булатников, Павел в то время уже был уволен из КГБ и никакимивозможностями не обладал, но приезжал за Ритой в больницу именно он. УВладимира Васильевича было твердое правило: иметь дело только с Павлом. Людей вгруппу Сауляка находил он сам, но ни один из них не должен был знать о егосвязи с Павлом и о том, что настоящим руководителем является именно он. Этилюди должны быть связаны только со своим куратором – Сауляком.