Город как город: узкие и извилистые улочки, двух-, редко трехэтажные каменные дома. Единственное, что радует взор, – море. Шум волн доносится издалека. Запах моря навевает мысли о доме… Так, два прямо, один налево. А вот и постоялый двор. Вместо вывески небольшой бочонок. Забавно.

Зал достаточно большой, чистый, освещен магическими шарами – неплохо идут дела у трактирщика. Десятки столов с лавками из потемневшего дерева (все массивное) располагаются вдоль стен. Бочонки стесняют проход к небольшому прилавку, за которым стоит среднестатистический трактирщик с пивным животиком. Посетителей немного, вот и ладненько.

– День добрый! – приветствую его. – Комнаты сдаете? Мне на пару дней, не больше.

– Ползолотого, – отвечает надменно трактирщик, – деньги вперед. Знаем ваших…

– Держи, – спокойно бросаю золотой. – И скажи, как дойти до рынка?

Трактирщик коротко объясняет дорогу. Небрежно кладет ключ на прилавок и кивком указывает на второй этаж. Сначала рынок, а уж потом все остальное.

Сразу чувствуется дух портового города: шум, гам, всепроникающий запах рыбы разной свежести. Купцы и торговки с лотками теснятся друг к другу. Покупателей маловато. Зато воришек-то! Боковым зрением замечаю, что один из них пытается залезть в мою сумку. Мгновение – и я держу его за руку. Поворачиваю голову и внимательно рассматриваю этого неудачника: худой мальчишка в потертой, но аккуратной одежде.

– Господин, отпустите меня, – жалобно начинает он, умильно хлопая глазками, – я больше так не буду…

– Конечно, не будешь, с одной-то рукой.

– У меня…

– Скажи еще маленькая сестренка, отец погиб, а любимую собачку задавила телега, – перебиваю его. – Еще что-нибудь добавишь?

– Про маму забыли, – удивленно шепчет воришка.

– Точно, как я мог забыть! – На четверть выдвигаю меч из ножен и хохочу: – Так какая рука тебе не нужна?

– Не надо, дяденька, не надо! – истошно воет малец. – Не рубите руку, умоляю!

– Что здесь происходит? – вмешивается какой-то парень в наш разговор.

И кто это у нас такой смелый? Ух ты, дворянчик! Ну-ну, чтобы такой вмешался в дела черни и стал ее защищать… Сначала небо должно рухнуть на землю!

– Вот полюбуйся, поймал воришку, – отвечаю этому «герою».

– Господин, господин, – пацан изворачивается и верещит как резаный, – не виноват я, меня мамка на рынок за продуктами послала, а он хочет мне руку отрубить!

– Отпусти мальчишку, смерд! – гневно сверкая глазами, приказывает он.

Вокруг нас начинает собираться толпа зевак.

Хлеб у вас есть, зрелищ захотели, твари?! Будет вам зрелище, да такое, что не скоро забудете.

– Ты кого назвал смердом, падаль?!

– Тебя…

– Лис, полноправный темный охотник. – Активирую перстень. – А кто ты такой? Кем ты будешь, я знаю…

– Да какой из тебя охотник? Эльфийских ублюдков в этот детский орден не брали…

– А вот орден ты зря задел, такие оскорбления смываются кровью, труп, – свирепею я. Провожу мечом по ладони, на ней выступает кровь.

– Ты не посмеешь меня тронуть, закон…

– Люди, – мой крик заглушает все в округе, – я, темный охотник по праву крови и духа, вызываю этого человека на суд богов за оскорбление ордена, и пусть нас рассудят, кто прав, а кто нет!

Короткая кроваво-красная вспышка света и затянувшаяся рана свидетельствуют о том, что боги признали мое право.

Ага, благородный, побледнел?! Не ожидал такого, гнида?

– Защищайся, – бросаю ему и атакую.

Он вскидывает меч и коряво отбивает первый удар. Еще удар, в конце изменяю траекторию и режу его запястье. Дворянчик вскрикивает и роняет клинок.

– Подними меч и умри, как мужчина.

Злость сверкает в его глазах, он поднимает оружие и вкладывает всю силу в удар. Желание разрубить меня пополам не оставляет его. Маневр один, другой, и… мой удар на диво хорош: рассекает ему шею почти до позвоночника.

Лыцарь падает на колени, кровь толчками выплескивается из прорубленной шеи.

– Боги признали его виновным, – констатирую и резким движением смахиваю с лезвия кровь прямо на стоящих впереди зевак, те отшатываются. – Он лгал, за что и поплатился.

Набросив капюшон, двигаюсь вперед сквозь парализованную толпу. Люди судорожно расступаются.

А где воришка? Сбежал, но ничего, лицо его я запомнил. И главное, опять нарвался на гильдию, что за невезение? Да и мой способ разрешения конфликтов… Кровожаден ли я? Интересный вопрос. С одной стороны, этот мир намного честнее и жестче моего, и хотя тут тоже человек человеку волк, каждый выживает в меру своих способностей. Но есть и благородство, честь и другие понятия, о которых у нас стараются не вспоминать. А с другой стороны, за мной уже тянется шлейф из покойников, и это не считая нежити. Возможно, я просто ищу себе оправдание?

Мрачно хмыкнув, упираюсь взглядом в стену.

Кровожадность. Странное словосочетание, какое-то надуманное: жадный до крови. Жаден ли я до чужой крови? Нет, точно нет, извращение это, я ж не какой-нибудь кровосос. Но если не понимают по-хорошему, приходится по-плохому. Думаю, будет правильнее сказать, что у меня своеобразное представление о справедливости. Каждому по делам и словам его. В конце концов, после смерти там разберутся, прав я был или нет.

– Господин охотник, – выводит меня из задумчивости мальчонка лет семи, – с вами дедушка хочет поговорить.

– И кто же твой дедушка? И о чем он хочет поговорить, ты случайно не знаешь?

– Он травник! – с гордостью в голосе отвечает мальчуган и тут же замолкает. – О моей сестре, – начинает он хлюпать носом.

– Я не целитель. Жениться тоже не собираюсь.

Но мальчик, не слушая, настойчиво дергает меня за рукав.

А если это ловушка?

– Ладно, я иду, только рукав отпусти.

– Хорошо, – он робко улыбается, – тогда пойдемте.

Мы возвращаемся на рынок и минут через пятнадцать подходим к неприметному двухэтажному дому, над дверью красуется какой-то темно-фиолетовый цветок необычной формы.

– Вот это наш дом, – поясняет мальчик.

– Есть кто… – прерываюсь из-за сильного запаха трав и чихаю.

– Господин охотник, спасибо вам, – подбегает ко мне, вероятно, тот самый дедушка, седой как лунь, – не знаю даже, как вас отблагодарить.

– За что? – удивляюсь я.

– Вы убили этого мерзавца, этого насильника!

– Вы про кого?

– Там, на рынке, на суде богов.

– А… ну да… убил, – наконец-то начинает доходить до меня. – А вам-то он что сделал?