Федор Ильич убрал телефон, метнулся к плите и стал помешивать огромной ложкой едва не убежавшие щи. Затем выключил конфорку и, взяв со стола бинокль, вышел на террасу.

Был яркий солнечный день, и в бинокль можно было различить, как идут дела с ремонтом турбины. А шли они ни шатко ни валко: из-за кустов торчали ноги без обуви, из чего выходило, что двое, возможно, лежат в чем мать родила.

– Ну, Катенька! – воскликнул Шендерович. – Ну, родимая! Ведь ты обещала! Как же так-то?!

Не опуская бинокль, он вынул из кармана телефон и нажал кнопку – ноги за кустом вздрогнули и пришли в движение. Катенька поднялась, вынула из кармана телефон, и Шендерович понял, что она в одежде, и отключил телефон. Убрав его в кожаный чехол, закрепленный на брючном ремне, он вернулся на кухню и вновь стал помешивать щи. Он не видел, как Катенька с Кошкиным с помощью тали подняли над землей турбину, передвинули к середине дамбы и опустили в гнездо, как потом поднялся водяной затвор, и лопасти у турбины побежали под напором воды.

И грузовая таль с цепью и крюком, и турбина, а также инструменты и кабель оказались в наличии на складах. Надлежало привести в божеский вид стальную балку над дамбой – убрать коррозию и смазать поверхность, дабы колесики подъемного механизма свободно катились по ней, неся на себе турбину. И таль, и двутавровая балка, укрепленная по концам на стальных ногах, и тележка, скользящая между распорок, выполнили свою задачу.

Федор Ильич по-прежнему оставался на кухне. Время бежало, работники не возвращались, самому тоже хотелось есть. И Федор Ильич, изнывая от нетерпения, решил, что самое время раздуть ноздри. Причем таким образом, чтобы волосы дыбом встали у подмастерьев. Он нажал кнопку телефона, надеясь услышать знакомый голос, однако услышал за дверью топот и отключился.

Кошкин с Катенькой вошли и повалились кто куда – один на диван, вторая в кресло.

– Наконец-то! – обрадовался Федор Ильич и стал накрывать на стол.

Катенька посмотрела в окно и сказала:

– А мы турбину поставили… Хоть ты не велел нам. С тебя причитается…

Федор Ильич, сузив глаза, уставился в ее сторону. Потом присел на табурет.

– А если бы таль заело? – принялся он причитать. – А если бы тавр прогнулся? Можешь ты объяснить?

– Могу, – сказала Катя. – Никаких «если»… Только «да» и «никак нет».

– Издеваешься? Да? – Шендерович холодно смотрел ей в глаза.

– Ничуть, – ответила та. – Сам говорил, что только так можно добиться положительного результата: сначала принять решение – потом исполнять его, минуя «если» да «кабы»… Я ничего не путаю?

– Еще как, – шипел Федор Ильич. – Одно дело – решение, другое – техника безопасности… Вы же могли…

– Да ладно тебе! Могли, не могли… – Она поднялась из кресла, подошла к нему и поцеловала почему-то в губы. – Ничего не случилось, зато мы решили проблему. У нас стабильный запас энергии…

Холодный взгляд Шендеровича и поцелуй сбили Кошкина с толку: вряд ли дочь может целовать отца именно так, в губы, словно она не дочь ему.

– Надо бы это… – Кошкин шевельнулся на диване. – Не забывать про водяной затвор.

– Согласен. Но в следующий раз – я вас умоляю…

Шендерович обернулся к холодильнику, вынул бутылку коньяка. Они сели за стол, выпили по поводу внеочередного введения в действие донной турбины и принялись за щи, а потом и за картофельное пюре с тушенкой.

– Вообще-то я рад за вас, – смягчился Шендерович.

Покончив с обедом, а заодно и с бутылкой, Шендерович с Кошкиным вышли на террасу подышать свежим воздухом. Катенька занялась посудой. Помещение, в котором находилась и кухня, и спальня, и ванна, было довольно большим. Когда-то здесь был офис конструктора. За спиной у Кати висел на стене небольшой видеоковрик. Катя взяла со стола пульт и, обернувшись, нажала кнопку: какой-то худощавый мужик за столом, отвечая на вопросы ведущего, бормотал о принципах толерантности, принятых за основу в середине века.

«– Так что мы не можем их ограничить ни в чем, – утверждал мужик.

– Но люди не курят! – напомнил ведущий.

– И что?!

– Они не знают вкуса табачного дыма, в то время как андроиды… – Ведущий торопился. – Для них даже будки оборудовали! Они так и называются: «Места для курящих андроидов. Входить не более трех». Так они умудряются залезать туда целыми дюжинами! И торчат в этих кибитках, словно рыбины на копчении!

– Это совпадает, извиняюсь, с их убеждением, что теперь они тоже люди, поскольку подверглись вредной привычке.

– Но это же нонсенс! – Ведущий таращил глаза. – Мы не вправе курить, но им разрешено. Среди них теперь алкоголики, и ничто не способно отвратить последних от этого занятия – даже под страхом попасть на переплавку…»

Кошкин не слышал этого репортажа. Облокотясь на ограждение террасы, он смотрел с высоты в сторону далекого водоема. Теперь там вода вращала крыльчатку донной турбины. Шендерович стоял рядом, и Кошкин продолжил старую тему:

– Это, допустим, понятно. Без энергии не обойтись. Но мне хотелось бы знать, как должна действовать Машина, на что нам рассчитывать в случае активизации…

Он замолчал, не надеясь получить четкий ответ. Шендерович как-то ускользал от разговоров на эту тему – то кашель к нему подступит, то в животе закрутит. Однако на этот раз Шендерович не ускользнул.

– Автозапуск, – сказал он. – Машина сама примет решение… Благодаря анализаторам, расположенным в разных местах. В случае удара по нашей территории она изучает газовый состав атмосферы, температуру окружающей среды, радиоактивного заражения, а также другие параметры… Это приводит к запуску основного носителя информации – того самого, который стоит здесь. Остальное разбросано по стране – вблизи городов с населением более миллиона человек… По-моему, так…

– Хорошо… Допустим… Унюхала она что-то такое, а дальше-то что?

– Инициация… Переход в другую стадию, из которой нет выхода, потому что начинает действовать вся система… Удар неизбежен. К счастью, Машину можно использовать на ограниченной территории… А чтобы ее запустить, необходимо ввести код, которого у нас с тобой нет… Насколько мне известно, это какие-то цифры нации… Я не имел к ним допуска…

– Цифры? – Сердце хакера скакнуло в груди и тоскливо запело. Анонимный клиент… Наверняка он имел в виду именно это, машину возмездия… Но для чего? Кому он надеется мстить? И какую роль в этом деле играют Катя и Федор Ильич по прозвищу Пульсар? Не такие они простые, как показались вначале…

– Цифры возмездия… – продолжал Шендерович. – Они до сих пор никому не доступны. Одно мне известно точно: боезаряд в последний момент, когда я здесь еще работал, заменили на нейтронный…

Кошкин улыбнулся, хотя на самом деле не видел разницы между нейтронным и термоядерным боезарядами.