в каком-либо «где». Но это соответствует непознаваемости бытия Божия и характера Его существования. С одной стороны, все творение зиждется энергиями Божиими (но не познает их), с другой, – разумная тварь может стать по благодати причастной энергиям Божиим, но такое причастие не есть познание, подобное познанию тварных вещей, то есть внешнее, это участие в жизни (существовании) Бога, меняющее самого человека, его существование. На этом прп. Максим не останавливается, но его слова о невозможности познания не только того, что есть Божество, но и чем Оно является, вполне согласуются с таким выводом.

2190

Прп. Максим исходит из того, что познание категории «где находится» применительно к вещи проще, чем познание сущности вещи (что она такое есть). Действительно, мы можем и не знать, что это за вещь, но указать на ее местонахождение: «это находится там-то». Конечно, в таком примере речь идет о материальных вещах.

2191

Букв.: «не имеет сущих в качестве положения».

2192

Или: «существованию в качестве ипостаси».

2193

Важный в онтологическом отношении момент. В собственном смысле слова для прп. Максима тварь есть нечто не-сущее по сравнению с Богом. Но если взять человека-ремесленника, то его ипостасное бытие не зависит от бытия его созданий, тем более это так в отношении Бога.

2194

Или: «представление».

2195

Стоический термин, вошедший в философию отцов Церкви, обозначающий разумную часть души.

2196

Букв.: «сходящееся с будущими, как с настоящими».

2197

Gr. Naz., or. 28.19 (SC 250:140, ll. 24-27). По наблюдению Констаса (Constas 2014, v. I, p. 499, n. 1), на ответ прп. Максима повлияло обсуждение пророческого вдохновения у свт. Василия Великого (Bas., in Is. Praef. PG 30:121D-129D), среди других влияний можно указать свт. Григория Нисского (см. ниже). Более широкий контекст в дореволюционном (литературном) переводе: «Что скажем об Исаие, об Иезекииле, зрителе самых великих тайн, и о прочих Пророках? Один из них видел Господа Саваофа, сидящего на престоле славы, окруженного, славимого и закрываемого шестикрылыми серафимами, видел, как его самого очищали углем и подготавливали к пророчеству (Ис. 6:1-7). Другой описывает колесницу Божию – херувимов, и над ними престол, и над престолом твердь, и на тверди Явившегося, а также какие-то гласы, движения и действия (Иез. 1:22-27), и не умею сказать, было ли это дневное явление, удобосозерцаемое одними святыми, или ночное нелживое видение, или представление владычественного в нас, которым и будущее объемлется, как настоящее, или другой неизъяснимый вид пророчества – сие известно только Богу Пророков и причастников подобных вдохновений. По крайней мере, ни те, о которых у нас слово, ни кто другой после них не были, по Писанию, в „совете“ и сущности „Господа“ (Иер. 23:18); никто не видел и не поведал естества Божия» (Григорий Богослов 1994. Т. 1, с. 402).

2198

Ср. Max., Thal. 6.19; 45.15 (ed. Laga/Steel).

2199

Ср. о том же ниже, amb. 19: 91, 1236D. Прп. Максим смиренно подчеркивает, что опирается не на собственный опыт, и делает заключения, исходя из традиции и ее философского осмысления.

2200

Здесь и далее под воображением понимается способность представления, а не способность придумывать (воображать, фантазировать).

2201

Ср. у свт. Василия Великого: «пророки назывались прежде прозорливцами (ср.: 1 Цар. 9:9), ибо видели будущее, как настоящее. Но к легчайшему уразумению пророческого возбуждения (κίνημα) могут служить нам представления, бывающие во сне (ἐκ τῶν κατ’ ὄναρ φαντασμάτων). Как в сновидениях, вследствие того что владычественное нашей души отпечатлевает в себе образы (καθ’ ὕπνον φαντασίαις τοῦ ἡγεμονικοῦ τῆς ψυχῆς ἡμῶν τυπουμένου), бываем мы зрителями городов и стран, отличающихся величием и красотой, или сверхъестественных животных, нередко же удерживаем в памяти некоторые слова, поразившие слух, между тем как при составлении в нас стольких необыкновенных видений (θεαμάτων) и слышаний в действительности ничего мы не видим и не слышим телесным чувством, так и ум божественных и блаженных мужей, отпечатлевая в себе образы, иногда в бодрственном состоянии, а иногда во сне исполняется Божественных словес и видений (θεαμάτων), между тем как не приражаются к нему посредством очей образы видимых предметов и не принимает он ушами сотрясений воздуха, производимых звучащими орудиями. Ибо не чем-либо, совне подлежащим зрению, были Престол высокий и превознесенный и Сидящий на нем, Которого видел Исаия (см.: Ис. 6:1). Также не человекообразен был от чресл в верх подобный илектру и от чресл до низу огневидный, описываемый у Иезекииля (ср.: Иез. 8:2). Но ум Пророков созерцал сии предметы высшей силой, тогда как Дух в гаданиях показывал им Божие естество» (Bas., in Is. Praef. 3.32-51, пер. по: Василий Великий 1993. Ч. 2, с. 9). Свт. Григорий Нисский, говоря о характере видений, которые имели место в Синайском откровении, писал, что Моисей «приобщился [Богу] во мраке безвидной жизни» (v. Mos. 1: 58 (Danielou)), однако, как замечает свт. Григорий Палама, «и во мраке видел; а все в том мраке „просто, отрешенно и непреложно“, тогда как в собственно символах, составных и чувственных, разве есть что-то не изменчивое, не сложенное из частей, не сопряженное с сущим, то есть тварным?» (tr. 2.3.55: 589.16-19 (ΓΠΣ 1)). Однако если «пресветлый мрак», в который вошел Моисей, «безвиден», как и все божественное, то как понять те чувственные формы (видения, слова и звуки), в которых Моисей и другие пророки описали то, что «видели» и «слышали»? Прп. Максим объясняет это божественным, сверхъестественным действием (которое не есть само по себе ни умственное, ни чувственное) на душу «посвящаемого», в результате чего он «воистину видит и слышит», хотя Бог и не является ему в виде зрительных или звуковых символов или знаков, т. е. его ощущения никак не задействованы. Такое же понимание пророческих видений мы находим у свт. Григория Паламы; особенность мысли прп. Максима состоит в том, что он еще и философски доказывает свой тезис, исходя из понимания действия способности представления, а также различает три вида пророчеств, подчеркивая особенность каждого (см. ниже).

2202

Прп. Максим, вероятно, подчеркивает, что в пророческих видениях открывается нечто удивительное и