— Я не говорил, что вы убили. Я просто перечислил всехмужчин в списке. И не нужно придираться к каждому слову, — недовольнозаметил Левитин.

— Позовите сюда сотрудников технического отдела, —предложил Климов, взглянув на часы, — уже очень поздно.

— Может быть, вы разрешите отпустить женщин? —спросил Сыркин. — Уже девять, а им еще добираться кому куда. Вы ведьзнаете, как сейчас опасно гулять по ночной Москве.

— Ни в коем случае, — возразил полковник, —Убийца может воспользоваться нашей мягкотелостью и выйти за пределы института.Вполне возможно, что убийца будет среди тех, кого мы отпустим.

— Но ведь уже поздно. Ваши сотрудники допрашиваютженщин в конференц-зале, — настаивал Михаил Михайлович. — Если тамбудет кто-то из лиц, которые внушают подозрение, — всегда можно попроситьих задержаться.

— Давайте спустимся вниз и сами посмотрим, —предложил Климов.

— Вы хотите отпустить людей по домам? —недовольным голосом спросил Левитин.

— Полагаю, нужно отпускать, — твердо сказалКлимов, глядя на полковника.

— А если убийца среди них?

— Все равно нужно отпускать. Если что-нибудь случитсясегодня ночью с еще одним сотрудником института, это будет такой скандал, что онем напишут все газеты, — попытался убедить своего собеседникаКлимов, — по-моему, и в наших интересах не особенно долго задерживатьлюдей.

Он поднялся и первый направился к двери. Левитин нехотянаправился следом за ним. Когда они выходили, Михаил Михайлович посмотрела наДронго и тяжко вздохнул. Тот понимающе кивнул ему.

Внизу, в конференц-зале, собралось довольно много людей.Несколько сотрудников прокуратуры и ФСБ явно не справлялись с опросом. Все былинедовольны, взбудоражены, все возмущались задержкой на работе. Мужчинывозмущались громче, чем женщины.

— Одну минуту, — стараясь перекричать гул голосов,начал Климов, — мы сейчас всех отпустим по домам. Только одна просьба.Каждый, кто будет выходить с территории института, должен позволить нашимсотрудникам осмотреть свою одежду. Мы не будем раздевать или брать вашу одеждуна экспертизу. Наши работники просто визуально будут осматривать вашу одежду,для чего вам придется снять куртки и плащи, если у кого-то они есть.

— А кто нас будет осматривать? — спросила одна изженщин лет за сорок. — Если вот эти ребята, — она показала насотрудников контрразведки и прокуратуры, — тогда я согласная, пустьмаленько потискают.

По залу прокатился громкий смех.

— Нет, — сказал Климов, — тискать никого небудут. Просто осмотрят одежду. Каждого. И мужчин, и женщин. Но пять человекдолжны остаться в институте, пока мы не закончим допрос. У Михаила Михайловичаесть их фамилии.

— Они уже наверху, в приемной, — шепотом сообщилСыркин, — их здесь все равно нет. Никого, кроме Носова.

— Значит, оставите и его, — напомнилКлимов. — До свидания, — громко попрощался он со всеми. А одного изсвоих сотрудников попросил:

— Встанете в проходной и будете тщательно проверятькаждого выходящего. Каждого. Мужчину и женщину. Внимательно смотрите на иходежду. Если у кого-нибудь будет хотя бы маленькое красное пятнышко, сразуотсекай и не выпускай. Ты меня понял?

— Понял, — поспешил заверить подчиненный.

Климов был следователем по особо важным делам, а в составего группы входило несколько сотрудников прокуратуры, которых прикрепили к немуна эту операцию.

— Привезли троих, которые успели выйти изинститута, — сказал Левитин, — они все в прежней одежде, — япойду и поговорю с каждым. Может, убийца как раз среди них.

— Да, — вздохнул Климов, — если бы… Онповернулся к Дронго:

— Вы пойдете со мной или хотите помочь полковнику?

Дронго усмехнулся, поняв скрытую иронию.

— Нет, — сказал он, — помогать полковнику яне могу. Он такой опытный специалист. Лучше я пойду с вами. Да и вряд ли троеслучайно вышедших в момент убийства людей были убийцами. Тот, судя по почерку,не стал бы себя так глупо выдавать, бросаясь к выходу сразу после убийства.Скорее всего убийца бросил халат в ведро и побежал к себе в кабинет, чтобыспрятаться и тщательно осмотреть одежду.

Они вошли в кабину лифта. Сыркин поспешил за ними.

— Пять человек, — Климов посмотрел на часы. —Если на каждого, еще по полчаса, то закончим не раньше полуночи. Я думаю,может, позвать их всех пятерых? В конце концов, вопросы мы всем задаем одни ите же. Иначе мы просто не успеем.

— Правильно, — согласился Дронго, — эторазумно.

— Завтра все равно мы будем допрашивать их по одному, —устало сообщил следователь, — каждого.

Они вышли в коридор четвертого этажа и увидели, что дверь вприемной открыта. В приемной, кроме оставленных четверых мужчин, находилась иМоисеева, нервно курившая сигарету.

— Вы намерены по-прежнему чинить свой произвол? —спросила она.

— Нет. Мы уже отпустили всех ваших сотрудников.

— Это тоже наши сотрудники, — показала назадержанную четверку Елена Витальевна. — Вам не кажется, что нужноотпускать всех, а не проводить непонятную дискриминацию?

— Не кажется — решительно ответил Климов. —Кстати, вы тоже можете быть свободны. Остальные останутся здесь столько,сколько будут нужны нам в интересах следствия.

— Я замещаю Сергея Алексеевича на случай егоболезни, — объяснила Моисеева, — и не уйду никуда, пока все нашисотрудники и ваша группа не покинут территории института. Здесь не полигон дляваших испытаний.

— Не будем спорить, — попросил Климов, — Увас в институте случилось два убийства, в ваших интересах, чтобы мы поскореенашли убийцу. Неужели вам это не понятно? Или вы хотите, чтобы обязательноубили кого-то еще?

— Не нужно меня пугать, — нервно сказала ЕленаВитальевна, судорожным движением потушив сигарету.

Она явно нервничала. Второе убийство подряд выбило ее изколеи. Она не просто нервничает, подумал Дронго. Она боится, но не хочетпризнаваться в этом. И за ее напускной строгостью и злым голосом скрываетсястрах одинокой женщины. Она еще сегодня разговаривала с погибшей, и убийствоОльги вызвало у нее очевидный эмоциональный срыв.

В приемной Фортаков сидел на диване. Коренев пил воду,судорожно глотая и глядя на всех ошалелыми глазами. Алексанян мрачно ходил поковролину, который покрывал приемную, стараясь соблюдать некую закономерность —обходил красную полосу. Шенько дымил сигаретой, стоя у окна, недалеко отМоисеевой.

— Господа, — обратился сразу ко всемКлимов, — я прошу вас, всех четверых, пройти в кабинет МихаилаМихайловича. Полагаю, мы вас долго не задержим.

Все молча вышли в коридор. Сыркин последовал за ними. Когдамужчины вышли, Климов посмотрел на Моисееву и, заметив ее замешательство,спросил: