— Вы хотите мне что-то сказать?

— Да, — чуть смутилась она, — то есть нет…Хотя, возможно, что сейчас лучшее время. Как она погибла?

— От удара острым предметом.

— Каким предметом?

— Предположительно скальпелем. Или ножом. Очень острымножом, пока трудно судить.

— Я знаю, чем ее убили, — нервно произнесла она,снова доставая сигареты. — Знаете? — спокойно спросил Климов. —И чем же?

— Это такая удлиненная пика. У нас ее называют«ручкой». Она изготовлена из высокопрочной стали для работы в лабораториитехнического отдела. Она пропала вчера в техническом отделе. «Ручка»использовалась для чистки печи. Очень острая и длинная палочка, вытянутая,чтобы проходить сквозь решетку. Как скальпель, только толще и длиннее. Мнесегодня сообщили о пропаже, но я не придала этому значения.

— У кого она обычно находилась? За кем-то конкретнобыла закреплена?

— Нет. Просто была в лаборатории. Обычно ею пользовалсяАлексанян, но случалось, брали и Другие. Мы еще вчьра посмеялись, кому онамогла понадобиться. Вот и понадобилась, — вздохнула женщина.

— У вас есть еще один такой экземпляр?

— Есть еще один. Их сделали нам на заказ в прошломгоду.

— Вы можете нам ее принести?

— Конечно. Она сейчас в техотделе. Мне нужно тольковзять ключи от лаборатории. Обычно они у Зинкова или у Григорьева, егозаместителя.

— Как позвонить на проходную по внутреннемутелефону? — быстро спросил Климов.

— Шесть двадцать три.

Он подошел к телефону, набрал номер, попросил позватького-то из сотрудников прокуратуры, стоявшего у проходной. Дождавшись, когдаего сотрудник снимет трубку, он попросил взять у Зинкова ключи от лабораториидля Елены Витальевны. Затем положил трубку.

— Спасибо, — сказал он, — вы нам оченьпомогли.

— Она… как вы считаете, она мучилась?

— Не знаю. Но боль чувствовала. Однако наш экспертсчитает, что она сразу умерла. Слишком тяжелые ранения.

— Какое несчастье, — пробормотала Моисеева, —вы знаете, ее не очень любили в институте. Красивая, длинноногая, вызывающеодевалась…

— И вы не любили? — спросил Климов.

— И я не любила, — согласилась профессор, —но такого… Мне казалось, что случившееся с Хохловой, этот тяжелый кошмар, этотужас никогда не повторится. И вот сейчас опять. Не знаю, не знаю, что думать.Просто не знаю…

Она потушила вторую недокуренную сигарету. Жест был почтиневрастенический. Убийство на нее сильно подействовало.

— Извините меня, — вдруг сказала она, — яиногда срываюсь.

— Ничего, — Климов понял ее состояние, —ничего страшного.

Он повернулся и вышел из комнаты. Дронго подошел кМоисеевой.

— Поезжайте домой, Елена Витальевна, — предложилон, — если хотите, я подвезу вас. Уже поздно.

— Нет, — слабо улыбнулась она, — у меня естьслужебная машина. Спасибо вам.

Дронго кивнул на прощание профессору и вышел из приемной.Все вызванные на допрос расселись на стульях, стоявших в кабинете у стены.Носова пока не было. Но остальные четверо сидели, ожидая вопросов. Климовпрошел к своему стулу. На место Сыркина, где сидел Левитин, он принципиально нестал садиться. Дронго устроился в углу, на своем обычном месте. Сыркин селрядом с ним.

— Вы все знаете, что случилось, — сказалКлимов. — Не стану скрывать, что положение очень сложное. Не буду такжеутаивать, что главные подозреваемые — сотрудники технического отдела, двухсотрудниц которого убили с такой жестокостью. Поэтому я прошу вас всехсосредоточиться и вспомнить все детали сегодняшнего дня. Может быть, есть нечтотакое, что указывало бы на убийцу. Все, что вы слышали или видели. Убийцаубивает. Убивает и безнаказанно ходит на свободе. У нас один выход — найтиубийцу и пресечь страшную цепь преступлений. Все подавленно молчали.

— Что с вашей рукой? — спросил вдруг Климов уШенько, увидев повязку на его руке. — Что случилось?

— Порезался, — объяснил тот, — еще днем. Оляи мне сделала перевязку. Вот ваш коллега сидит, он может подтвердить.

Климов посмотрел на Дронго, и тот кивнул, подтверждаясказанное.

— Где вы были, когда узнали об убийстве? — спросилследователь у Шенько.

— Пришел в главное здание, чтобы увидеть ЕленуВитальевну. Днем я приносил ей наши данные, и она осталась недовольна.

— Увидели?

— Нет. Я только поднялся на этаж, когда раздались крикии все побежали в сторону душевой. Я побежал вместе со всеми, а уж потомвернулся в технический отдел, где застал вашего коллегу и Алексаняна.

— Да, — подтвердил Алексанян, — все так ибыло.

— Ключи от лаборатории хранятся только у Зинкова иГригорьева?

— Нет, — удивился Алексанян, — у меня естьтретья пара. На всякий случай, когда их не бывает, мы сами открываем дверь.

— Вы все время были в лаборатории?

— Да, все время. Я никуда не выходил. Иначе меня быувидели во дворе. Я примерно с пяти часов вечера находился там.

— А вы? — обратился к Кореневу следователь.

— Я был в основном здании, — покраснел молодойчеловек, — примерно в шесть часов.

— Где вы были?

— Я? — Он оглянулся по сторонам, словно искалподдержки. Сглотнув слюну, он тихо произнес: — Я был в душевой…

— Где?! — подскочил следователь.

— Что ты сказал?! — не поверил себе Сыркин.

— Да, — вздохнул Коренев, — я был в душевой…

В комнате наступило тяжелое молчание. Все изумленно смотрелина Коренева. Климов, справившись с волнением, спросил:

— Значит, в шесть часов вечера вы были в душевой?

— Да, — почти неслышно ответил Коренев.

— Так, — тяжело задышал Климов. — И в какойименно душевой вы были? В женской или в мужской? А может, вы заходили в обесразу? Нет? Тогда объясните, где именно вы были?

— В мужской душевой, — испуганно сказалКоренев, — только в мужской. Я быстро, помыл лицо и вышел.

— Когда это было?

— Около шести часов.

— И вы ничего не слышали?

— Нет.

— И никого не видели?

— Видел, — выдохнул Коренев, — видел, какнедалеко от душевой стояла Оля. Она стояла и курила, словно кого-то ждала. Новид у нее был расстроенный.

— Что было дальше?