Синявского предстаёт перед её читателем вовсе не «сложным и многосторонним», а как отпетый дурак и неисправимый лентяй. Только и всего! Что же касается утверждений её автора о том, что образ сказочного дурака выглядит привлекательным для русских людей, вызывает у них симпатии и т. п., то это в подтексте означает только одно: рыбак рыбака видит издалека.

В. И. Иванов, Н. Н. Топоров и А. Д. Синявский сошлись на том, что наш сказочный дурак, чаще всего именуемый Иваном-дураком, – персонаж отрицательный. Другую – положительную – оценку ему дал наш прекрасный сказковед В. П. Аникин.

Он писал: «Иван чужд корысти, праведен и чист душой, никого не обидит, не побьёт, ни у кого не украдёт, не совершит насилия. Эти черты внутреннего душевного благородства героя возвышают Ивана над другими персонажами сказки. Народ одаривает его счастьем, делает удачливым. Герой – носитель тех социальных качеств, которые высоко ценятся народом: его незлобивость, душевная доброта и сердечность становятся мерилом социальных качеств остальных людей» (Аникин В. П. Русская народная сказка. М., 1977. С. 172).

В этой характеристике Ивана-дурака намного больше сложности и многосторонности, чем у А. Д. Синявского. Здесь речь идёт о целом комплексе достоинств, которыми обладает наш сказочный Иван-дурак, – бескорыстности, правдивости, душевной чистоте, незлобивости, честности, благородстве, доброте и сердечности.

Положительная точка зрения на образ сказочного Ивана-дурака у нас преобладает над отрицательной. В обобщённом виде она выражена в «Википедии»:

«С помощью волшебных средств и особенно благодаря своему уму Иван-дурак успешно проходит все испытания и достигает высших ценностей: он побеждает противника, женится на царской дочери, получает и богатство, и славу… Иван-дурак – поэт и музыкант; в сказках подчёркивается его пение, его умение играть на чудесной дудочке или гуслях-самогудах, заставляющих плясать стадо… Иван-дурак связан в сюжете с некоей критической ситуацией, завершаемой праздником (победа над врагом и женитьба), в котором он главный участник».

Итак, существует две точки зрения на сказочного Ивана-дурака – отрицательная и положительная. Если в первом случае этот герой охарактеризовывается как глупый и пассивный (ленивый), то во втором – как умный и активный. Какая же из этих точек зрения ближе к истине? Вторая.

Большая часть сказок из цикла умный дурак начинаются с утверждения о том, что их главный герой – дурачок. Вот как начинается, например, сказка «Летучий корабль»:

«Жили-были старик да старуха. У них было три сына – два старших умниками слыли, а младшего все дурачком звали. Старших старуха любила – одевала чисто, кормила вкусно. А младший в дырявой рубашке ходил, чёрную корку жевал.

– Ему, дурачку, всё равно: он ничего не смыслит, ничего не понимает!» (РНС. С. 114).

Сказка «Сивко-бурко» из сборника А. Н. Афанасьева начинается с ещё более безрадостной картинки:

«Жил-был старик; у него было три сына, третий-от Иван-дурак, ничего не делал, только на печи в углу сидел да сморкался» (PC. С. 171).

В этой зарисовке мы обнаруживаем объяснение, почему Иван – дурак. Потому что бездельник. Это объяснение его глупости выглядит в сказках об умном дураке вполне естественным для трудящихся людей. Как можно жить без работы? Какой смысл в такой жизни?

К этим вполне резонным вопросам, между тем, можно присоединить и такой неожиданный вопрос: а какой смысл в работе, если она ничего не приносит? Какой смысл в работе Сизифа? Такая работа бессмысленна. К подобным размышлениям, между прочим, пришёл Емеля из сказки «По щучьему веленью» в афанасьевском варианте.

Эта сказка, между прочим, начинается не с обычного для рассматриваемого цикла утверждения о том, что в ней речь пойдёт о дураке, а с утверждения бессмысленности труда для бедного мужичка:

«Жил-был бедный мужичок; сколько он ни трудился, сколько ни работал – всё нет ничего! “Эх, – думает сам с собой, – доля моя горькая! Все дни за хозяйством убиваюсь, а того и смотри – придётся с голоду помирать; а вот сосед мой всю свою жизнь на боку лежит, и что же? – хозяйство большое, барыши сами в карман плывут”» (Аф. С. 164).

Попробовал Емеля богу молиться, но результат оказался всё тот же:

«“Видно, я богу не угодил; стану я с утра до вечера молиться, авось господь и смилуется”. Начал он богу молиться; по целым дням голодает, а всё молится. Наступил светлый праздник, ударили к заутрене. Бедный думает: “Все люди станут разгавли-ваться, а у меня ни куска нету!”» (там же).

Мы видим в Емеле из этой сказки вовсе не бездельника, а человека трудящегося, но протестующего против бессмысленного труда, да к тому же способного на осмысленный поиск своего пути к благополучию. Для такого поиска требуется ум. Между тем окружающие люди считают его убогим.

Всё дело в том, что у этих окружающих свой взгляд на жизнь – исключительно прагматический. Вот почему главные герои из сказок обсуждаемого цикла им представляются дураками. На поступки людей они смотрят по преимуществу с корыстной точки зрения. Если поступок того или иного человека не подразумевает какой-либо выгоды, то этот поступок, по их мнению, следует расценивать как исключительно дурацкий.

Практические люди вполне закономерно считают дурацкими такие поступки, в основе которых лежит не стремление к собственной выгоде, а стремление к высшим духовным ценностям (истине, красоте, добру, справедливости и т. п.). Эти ценности им непонятны. Они живут постулатами практического разума. Но именно эти постулаты Иван-дурак игнорирует. Вот почему, с их точки зрения, он – несомненный дурак.

С иронией об этом написал В. П. Аникин:

«Он явный дурак, когда завещанные ему отцом сто рублей отдаёт за собаку, спасая её от побоев жестоких мясников. Он дурак, когда спасает кота, которого несли в мешке, чтобы утопить. С точки зрения трезвых людей, погрязших в корыстных расчётах, Иван, действительно, дурак: он непохож на окружающих» (Аникин В. П. Русская народная сказка. М., 1977. С. 172).

Возьмём случай с собакой из сказки «Волшебное кольцо». Эту собаку Мартынка купил у мясников, чтобы они её не убили:

«Едет он мимо мясных лавок – шум, брань, толпа народу. Что такое?

А то мясники изловили охотничью собаку, привязали к столбу и бьют её палками; собака рвётся, визжит, огрызается… Мартынка подбежал к тем мясникам и спрашивает:

– Братцы! За что вы бедного пса так бьёте немилостиво?

– Да как его, проклятого, не бить, – отвечают мясники, – когда он целую тушу говядины испортил!

– Полно, братцы! Не бейте его, лучше продайте мне.

– Пожалуй, купи, – говорит один мужик шутя, – давай сто рублей.

Мартынка вытащил из-за пазухи сотню, отдал мясникам, а собаку отвязал и взял с собой.

Пёс начал к нему ластиться, хвостом так и вертит: