нему в лице будущей миссис, что вызвался стать помощником целителя. Как принцу, ему опасались давать тяжёлую работу, но теперь Эйдан имел возможность своими глазами наблюдать, как развивается корень жизни. Её голову всё ещё опускали в пасту из чёрных калл, от чего, скорее всего, волосы и стали такого тёмного цвета. Утром и вечером принц мыл этот росший день изо дня пучок, расчёсывал, а после укладывал в новую порцию пасты. Руки и ноги так же опускали в каши из цветов, а в остальное тело Гораций сам втирал травяные настойки и мази, питая её всеми необходимыми энергиями. Когда рот девушки достаточно развился, её начали поить бульонами и водой, и с этого момента, казалось, её развитие стало ускоряться в астрономической прогрессии: мышцы больше не были видны так сильно, голова достигла необходимого размера, появились уши и начали выступать глаза, доныне полностью у тела отсутствующие. Одновременно с появлением зубов и ногтей на глазах сформировались щели, и теперь их можно было открыть и проверить.

Так подумал и Гораций, в один из дней с особой деликатностью раскрыв её глаза и тут же ужаснувшись. Сначала ему показалось, что появился один лишь белок, и лишь присмотревшись внимательней, он разглядел едва различаемые радужки и белые зрачки. Слепая девушка едва ли станет хорошей шпионкой, да даже в открытую следя за герцогом, она бы ничего не смогла рассказать. Понимая это, Гораций принялся искать способ повлиять на зрение тела, полностью забыв о чём-либо ещё.

В это время на улице началась весна, всюду противная слякоть, ветер и неясная погода. Не желая выходить на улицу, Эйдан коротал свои дни с телом спящей девушки — а именно на таковую было похоже теперь тело, и воспринимать его иначе Эйдан никак не мог. Он ответственно продолжал мыть её волосы, втирал бальзамы, когда целитель не мог сделать того сам, разминал конечности, готовя мышцы к тому, что совсем скоро ими начнут пользоваться. Все эти махинации пусть и могли занять до нескольких часов в день, но всё же оставляли ему кучу свободного времени. Тогда, не находя, чем ещё себя развлечь, Эйдан начал носить в лабораторию книги. Сначала то были романы. Закончив первый, за ним второй, принц заимел привычку читать вслух, наполняя комнату звуком своего голоса.

Проходило время, целитель вливал в леди настойки из моркови, персиковый сок, чай из киви. Когда пришло тепло, в королевском саду, оснащённом теплицами и просто волшебном месте, как иногда казалось Эйдану, зацвела черника, которую передавленной так же вливали в тело. На ягоды пошла наибольшая реакция, а, может быть, так просто совпало, но, наконец, зрачки девушки почернели, даже если радужки оставались почти белыми.

В это же время принцу стало казаться, что он читает не в пустоту, что его слушают. Это могла быть только его фантазия, ведь девушка на столе не проявляла признаков, что слышит его, но с тех пор Эйдан начал приносить не романы, а учебники. Первым стал словарь, пятитомник. Одна книга за другой уходила, пока принц разбирал для девушки слова, показавшиеся ему недостаточно раскрытыми автором. Только убедившись, что если его услышат, то ещё и поймут, Эйдан принялся носить сборники речей ораторов древности. То были текста, заданные ему на изучение, и было приятно совместить необходимое с желанным.

С наступлением последнего месяца весны девушка на столе открыла глаза самостоятельно. Эйдан читал ей биографию поэта, жившего в позапрошлом веке, и не заметил ничего странного, пока на периферии не началось какое-то движение. Одновременно испугавшись и подумав, что происходящее — сон, принц подскочил со своего места и мгновенно оказался около леди. Та с безразличием осматривала руку, подняв её над своим носом, но, будто бы устав её держать, позволила ладони упасть прямо на лицо.

— Ты что творишь?! — всё ещё не придя в себя, Эйдан взял чужую руку и убрал в бок. Убедившись, что леди не навредила самой себе, он взял минутку на осмысление. В кабинете никого не было: брат вернулся с охоты с травмой ноги, и Гораций осматривал его, покинув для этого свою лабораторию. Эйдан не мог прервать их, если хотел, чтобы Реандру качественно и без спешки уделили время. Он не простит себе, если отвлечёт сейчас Горация, а Реандр после будет хромать всю жизнь.

Несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув, вспоминая уроки контроля над собой и своими эмоциями, Эйдан вновь взглянул на девушку. Та пусть и проснулась, вставать не спешила. Глаза направлены в потолок, сознание находится словно бы далеко-далеко, там, откуда его не пустили ещё сюда.

Глупо со стороны Эйдана, но, находясь рядом с телом этой, как ему казалось, очаровательной красавицы, он не мог не проникнуться к девушке теплом. Ухаживая за ней, помогая с омовением, заботясь как о больной, он не мог не думать о ней как о сестрёнке, которая просто родится сразу во взрослом теле. Мысль не казалась ему глупой или противоестественной, ведь отцом белого корня стал Гораций, но с той же вероятностью его можно назвать её дедушкой, как и дедушкой Эйдана и Реандра. Итак, смотря на впервые проснувшуюся будущую миссис Джерард, Эйдан решил, что обязан стать её проводником в этом мире.

— Как думаешь, ты сможешь сесть? — стараясь звучать дружелюбно, а говорить понятно, как с малым ребёнком, Эйдан обхватил плечи леди и помог ей подняться со стола. Миски с цветочными кашами, отварами и пастами закачались, парочка упали на пол. Шум заставил их обоих вздрогнуть, но только у леди руки поднялись к ушам, пытаясь их закрыть. Любопытный и в то же время настороженный вид сестры растопил оставшееся сомнение в Эйдане, когда он с лаской заставил её опустить руки, тихо убеждая, что ничего страшного не произошло, и ругать их за эту посуду не станут. — Как тебя зовут, дорогая? Я Эйдан, принц королевства Кетра.

— Меня… зовут? — лёгкая дрожь просочилась в сиплый голос, и Эйдан поспешил найти воду, помогая девушке сделать несколько глотков.

— Да, как я могу к тебе обращаться? Имя.

— Имени нет.

— Оу, — на мгновение застопорившись, принц готов был стукнуть себя по голове, вспомнив, что даже если она говорит, проснулась и вообще самая настоящая, живая не меньше, чем любой знакомый ему человек, но родилась она, пришла в этот мир, всё равно, что прямо сейчас, когда впервые раскрыла глаза. Было чудесно уже то, что она умела говорить, значит, и правда слышала его, а может это ещё какая магия. — Ничего страшного, не у всех сразу есть имя. Как