Джейсон, впрочем, решил пока не паниковать. «Со временем всевернется, все встанет на свои места», — уверенно сказал он Стиви. Как ейпоказалось, Джейсон не сомневался в скором выздоровлении своей бывшей жены.Сама Стиви, напротив, пыталась примириться с мыслью, что Кэрол, возможно,никогда не будет такой, как раньше. Да, она вышла из комы, но понадобятся ещенедели, а может быть, месяцы и годы, прежде чем Кэрол снова станет собой. Да ипроизойдет ли это когда-нибудь?.. На этот вопрос ответа у Стиви не было.

Кто-то из персонала больницы, по-видимому, сновапроболтался, так как на следующий день газеты сообщили о том, что Кэрол Барбервышла из комы. На протяжении нескольких дней они регулярно сообщали, что еесостояние перестало быть «стабильно тяжелым», и вот — новое известие, почтисенсация, о которой не писал только ленивый. Для Стиви было совершенноочевидно, что среди медицинских сестер или даже врачей находится платныйинформатор, который получает хорошие деньги за любые новости, касающиеся Кэрол.Ничего необычного в этом, конечно, не было — в Соединенных Штатах подобнаяпрактика была распространена повсеместно, и все же Стиви это всегда казалосьотвратительным. Она никак не могла согласиться с тем, что частная жизнь звездявляется объектом пристального внимания разного рода любопытствующихбездельников и любителей сплетен. Конечно, она давно знала, что знаменитости непринадлежат себе, и все же ей казалось, что цена, которую они платят за своюизвестность, бывает порой непомерно высокой.

В статье, которую она прочла, содержались, помимо всегопрочего, прозрачные намеки на то, что мозг Кэрол серьезно поврежден и что онаможет на всю жизнь остаться инвалидом. Писать подобное было сущим бесстыдством,зато фотография, вынесенная вместе со статьей на первую полосу, была на удивлениехороша. Она была сделана десять лет назад, когда Кэрол была в самом расцвете.Даже сейчас, точнее — до теракта в тоннеле, Кэрол выглядела не хуже.

Как только стало известно, что Кэрол вышла из комы, к нейсразу явились представители полиции. Врач разрешила им поговорить с ней, ноочень скоро полицейским стало ясно, что Кэрол мало что помнит о взрыве, как,впрочем, и обо всем остальном. Не получив от нее никаких новых сведений,полицейские удалились.

Джейсон и дети продолжали каждый день навещать Кэрол. Стивитоже ездила с ними и каждый раз радовалась, видя, как растет словарный запасКэрол. «Книга». «Одеяло». «Пить». «Нет». Пока это были самые простые слова, ноих становилось все больше, и в них все чаще проскальзывали знакомые интонации.Как-то раз, когда медсестра пришла брать у Кэрол кровь на анализ, она отдернуларуку и назвала медсестру «гадкой», заставив улыбнуться всех, кто при этомприсутствовал. Впрочем, кровь у нее все же взяли, и Кэрол заплакала от боли, нотут же удивленно спросила: «Плакать?» Стиви пользовалась каждым удобнымслучаем, чтобы поговорить с ней, и с удовольствием замечала, что Кэрол все чащеначинает прислушиваться к ее словам. Порой она часами слушала болтовню Стиви,но сама молчала. Вскоре она уже садилась в кровати, но по-прежнему не могласвязать и двух слов. Имен своих детей и бывшего мужа она тоже не помнила, и коДню благодарения, наступившему через три дня после ее пробуждения, сталосовершенно ясно — она понятия не имеет, кто они такие. Это открытие потрясловсех, особенно Хлою.

— Мама смотрит на меня так, словно в первый paзвидит! — со слезами в голосе воскликнула она, когда они с Джейсоном вышлииз больницы, чтобы ехать в отель.

— Не волнуйся, дорогая, со временем она обязательно всевспомнит, — попытался утешить ее отец.

— Но вдруг она такой и останется? — В этих словахвырвавшихся у Хлои, выразился тайный страх, терзавший всех. До сих пор никто изних не осмеливался сказать об этом вслух. Хлоя первой заговорила о том, чтотревожило всех.

— Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать! Мыпокажем ее лучшим врачам, лучшим специалистам. Современная медицина способнатворить чудеса, — уверенно сказал Джейсон.

Стиви промолчала. В глубине души она тоже беспокоилась. Каки раньше, она подолгу разговаривала с Кэрол на самые разные темы, но лицо ееподруги и хозяйки оставалось совершенно бесстрастным, а в глазах не мелькало нималейшей искорки интереса. Никого из близких Кэрол по-прежнему не узнавала.Время от времени она, правда, улыбалась, но как-то не совсем впопад. Со стороныказалось, что улыбки и смех являются для нее чем-то новым и необычным. Стивихорошо помнила, как Кэрол в первый раз рассмеялась — и тут же расплакалась,испугавшись незнакомых ощущений и эмоций. Все происходящее напоминало Стивипроцесс обучения младенца — насколько она его себе представляла. Правда, Кэролучилась сравнительно быстро, но наверстывать ей предстояло много, и британскийврач-логопед, который с ней работал, предупредил Стиви, что, если не случитсячуда, на скорые результаты рассчитывать не стоит. Сам британец, впрочем, недавал Кэрол ни минуты отдыха в надежде, что ее речь восстановится достаточнобыстро. Начал он с того, что заставил Кэрол много раз повторять своесобственное имя. Согласно его методике, сочетание знакомых звуков должно быловызвать в заторможенных речевых центрах что-то вроде цепной реакции, однако досих пор этого не произошло.

Когда наступил День благодарения, Стиви с утра приехала вбольницу, чтобы поздравить Кэрол, но вместо этого ей пришлось прочесть целуюлекцию о том, чему посвящен этот праздник и почему его так чтят в СоединенныхШтатах. Увы, выражение легкой заинтересованности появилось на лице Кэрол,только когда Стиви перешла к описанию праздничных блюд. Заметив это, Стиви постараласькак можно подробнее рассказать об индейке, сладком картофеле и суфле из алтея,рассчитывая, что Кэрол вспомнит вкус этих блюд. При этом она так увлеклась, чтоу нее самой потекли слюнки, но Кэрол никак не отреагировала.

— Индейка?.. — переспросила она таким тоном,словно слышала это слово впервые в жизни.

— Это такая птица. Сегодня мы будем есть ее на обед.

— Звучит отвратительно! — Кэрол скорчила такуюгримасу, что Стиви рассмеялась.

— Дело не в этом. Это такая традиция, — сказалаона.

— А перья? — поинтересовалась Кэрол, и Стивипоняла, что ее подруга вернулась к самым простым понятиям. Птицы имеют перья, итак далее… Впрочем, хорошо, что она вспомнила хотя бы это.

— Перья ощипывают, а тушку фаршируют яблоками или —иногда — курагой. — Стиви принялась объяснять, что такое курага. Кэрол слюбопытством ее слушала.

— Трудно, — сказала она наконец, и ее глазазаблестели от слез. — Трудно слушать. Говорить тоже. Нет слов. Они где-торядом, но я никак не могу сказать.

— Я знаю. — Стиви сочувственно кивнула. — Ноты не волнуйся, слова вернутся. Ты обязательно их вспомнишь. Знаешь, у меняпоявилась идея… — добавила она с воодушевлением. — Что, если тебеначать с ругательств? К чему тебе такие сложные слова, как «индейка»,«фаршированный»? Ругательства, как правило, очень короткие и… С их помощьюможно выразить все, что хочешь. Вот послушай: «черт», «на хрен», «в задницу».