— Но он мог нас вычислить!

— Что за чушь, — поморщился Ален. — Как и почему он мог васвычислить?

— Очень просто. Он мог вспомнить, что после его разговора сэтим типом Степаниде вдруг стало плохо, и мы поспешили уехать. Он вполне могдогадаться, что кто-то из нас слышал его разговор и не пожелал оставаться вдоме преступника, — соображала я.

— Ты думаешь? — испуганно спросил Ален.

— Боюсь, что да.

— Матильда, а ты что скажешь?

— Я не знаю, но, может быть, Аська права…

— Я задушу его своими руками…

— Холщевникова?

— Поля! Если бы не этот болван…

— Но он хотел как лучше… И потом, эта бумажка нам еще можетпригодиться, — заметила Мотька.

— Спокойно, девочки! Предположим, он мог связать внезапноенедомогание Степаниды с этим разговором, но как он мог предположить, что вывздумаете что-то против него предпринять? С какой стати? Как такой матерыйбандит может опасаться каких-то девчонок? Он же не знает, что вы прирожденныеХолмсы и Ватсоны?

— И не заподозрил бы даже, если бы не Поль…

— Его мало убить!

— Аська, но если это все так, что же теперь будет? —прошептала Мотька. — Я за Степку боюсь…

— Ну уж Степку-то он ни в чем не заподозрит, — уверенноответила я. — Ей ничего не грозит. А вот нам с тобой…

— Стася, надо что-то делать! — воскликнул Ален.

— Что именно?

— Ну, я не знаю… Заявить в полицию!

— Нет, надо сейчас ехать домой, переодеться, встретитьСтепаниду и, главное, дождаться Поля. Посмотреть, что мы можем сделать с этойбумажкой. Я, вообще-то, не думаю, что Холщ сразу будет нас убивать.

— Аська!

— Нет, правда, подозрения еще ничего не значат! Он все-такине решится… В конце концов, он не может быть уверен, что это мы…

— И какой вывод? Только один! — заявила Мотька. — Если онзаподозрил, что это мы, он попытается за нами проследить. И наша задача — сбитьего с панталыку. Я уверена, он где-нибудь неподалеку затаился и ждет, когда мывыйдем из кафе.

— А что, в этом что-то есть, — согласилась я. — Мотька, явсегда говорила, что у тебя золотая голова!

— Так, — сказал Ален, нервно постукивая пальцами по столу, —узнать вас в таком виде он может разве что по соотношению роста. Ни лиц, нифигур ваших он опознать не сможет. Значит, надо сделать так, чтобы по ростутоже не опознал!

— Что ты предлагаешь? — спросила я.

— Я возьму тебя на руки!

— Что? — рассмеялась я.

— А что особенного? Говорят, женщины любят, чтобы их наруках носили! — подмигнул он мне.

— Молодец, Ален! — подхватила Мотька. — Только я предлагаюне спешить, а посидеть тут еще полчаса. Пусть не думает, что мы за нимустремились! Я лично съела бы еще одно пирожное!

— Девчонки, до чего же вы умные! — обрадовался Ален. — Такпросто, а мне и в голову не пришло, действительно!

— А через полчаса ты уже не возьмешь меня на руки? —полюбопытствовала я.

— Стася, я готов всю жизнь носить тебя на руках!

Мы заказали еще по куску клубничного торта и просиделидобрых полчаса. Потом расплатились, и Мотька вышла на улицу первой.

Все-таки что значит прирожденная актриса! Она шла семенящейпоходкой, абсолютно не похожей на ее собственную. А Ален у двери подхватил меняна руки и понес вслед за Мотькой к своей машине, оставленной неподалеку. Мы сМатильдой сели на заднее сиденье.

— Хорошо, что сегодня воскресенье, — заметил он, выруливаясо стоянки, — если кто-то поедет за нами, мы обязательно заметим, движение нетакое сильное.

Действительно, вскоре мы заметили, что за нами едет синий«Ситроен».

— Погоня! — засмеялся Ален. — Ну ничего, мы тоже не лыкомшиты!

— Ты уже придумал, как от него уйти? — спросила Мотька.

— Нет, мы от него уходить не будем!

— Но как же?

— Поймите, если мы явно будем от него отрываться, он решит,что его подозрения не так уж глупы. Поэтому мы очень спокойно, непринужденно,неспешно доедем до одного хитрого местечка…

— До какого местечка, Ален?

— До одного небольшого, но вполне респектабельного отеля.

— Что нам там делать?

— Ничего. Вход в отель находится в очень симпатичнойгалерее, из нее есть выход с другой стороны. Вы войдете, я вас прикрою, ивыйдете на другую улицу. А там просто возьмете такси. Я его задержу под любымпредлогом. Надеюсь, он просто решит, что вы живете в этом отеле, и успокоится.

— А что, если он знает про второй выход? — спросилаМатильда.

— Не думаю, он все-таки не парижанин. Да и потом, мыразыграем какую-нибудь сцену, например, вы выйдете из машины, а я вам вдогонкукрикну: «Фатима! Я завтра за вами заеду!»

— Нет, Ален, тебе уж придется опять Аську на руках переть! Ато соотношение роста может нас подвести, — усмехнулась Матильда.

— Да уж, взялся за гуж — не говори, что не дюж!

— Ох уж эти русские поговорки! — проворчал Ален. — Тогда японесу Стасю, а ты уйдешь вперед, и я тебя окликну: «Фатима, постой!»

— Я тоже, что ли, Фатима? — расхохоталась Мотька.

— Хорошо, Сорейя! Сорейя тебя устроит?

— Вполне.

«Ситроен» не отставал от нас. Ален, видимо, почувствовалсебя героем боевика. Он вдруг затормозил на довольно пустынной улице, вылез измашины и открыл капот. «Ситроен» проехал чуть вперед и тоже остановился.

Ален покопался в моторе, потом захлопнул капот и сел заруль.

— Это что за фокусы? — прошипела Мотька.

— А пусть видит, что мы не спешим, не удираем! Поймите, онже не знает, какие вы прожженные и опытные, он полагает, что, будь у меня вмашине не Сорейя и Фатима, а Стася и Матильда, мы бы сейчас мчались на бешенойскорости, пытаясь оторваться от преследования. А нам на него плевать с высокогодерева. Разве я не прав?

— Прав, пожалуй. Только мы не можем опоздать на встречу соСтепкой! — напомнила Матильда. — В шесть мы как штык должны быть у агентства.

— Через десять минут мы будем у галереи, и вы поедете заСтепанидой на такси.

Но тут произошло нечто странное. «Ситроен» уехал. И сколькоАлен ни крутился, его не было.

— Слава богу, — перекрестилась Мотька, — сообразил, что этоне мы.