не познакомился, но пару лет спустя, когда они разогревали нас во время европейского тура в 1977 году, мы определенно узнали друг друга ближе. С Боном Скоттом мы сразу нашли общий язык, но, кажется, позже между группами возникли некоторые трения. Гизер с Малькольмом Янгом чего-то не поделили. Они были в баре, в стельку пьяные, началась перепалка, и кто-то из них выхватил нож. Думаю, это был Малькольм. Вряд ли это Гизер, хотя могло и такое быть.

Мы были в Сиднее, где начинали тур, и промоутер пригласил нас в неимоверно роскошный ресторан. Его закрыли специально для нас, так что мы были там одни. Ели изысканную еду, используя красивые серебряные приборы, а потом кто-то в кого-то щелчком запустил горошиной.

Потом прилетела ответка.

Затем в ход пошла картошка…

И закончилось все просто смехотворно. Все начали друг в друга швырять едой. Каждый выкрикивал заказ: «Можно мне еще салата? И побольше масла и уксуса».

Бабах по чьей-то башке.

Конечно, Билл, которому всегда доставалось больше других, был весь покрыт всякой едой: тортом, оливковым маслом, соусом и шоколадом – все растекалось по лицу и одежде. Выглядел он ужасно. Мы все неважно выглядели. На Оззи были желтые брюки, мы уцепились за них и – хрясь! – порвали ему штанины, сделав из них шорты. Хозяин ресторана стоял в полнейшем шоке. Один из ребят подошел к нему и сказал:

– Они все возместят.

Вручил ему пачку денег. И хозяин вдруг пришел в себя:

– А, ну продолжайте, продолжайте!

Тогда мы стали еще чаще гонять официантов:

– А подай-ка мне большой кремовый торт под стол!

А потом:

– У-а-а-а-а, бабах!

Мы вернулись в отель и выглядели ужасно. Картина маслом. Приперлись с выпивкой и при параде. Я уж думал, нас не пустят в гостиницу. Подошли к администратору, дверь открылась, а там – настоящий бал. Мы попали в толпу людей в костюмах и бабочках, бальных платьях, и у них челюсти отвисли. Разумеется, прибежала охрана, и мы им:

– Все в порядке, мы – гости!

Готов поспорить, после того случая промоутер мало кого водил в рестораны. Нас, по крайней мере, точно не приглашал.

37

Куда делись все деньги?

Мы спрашивали друг друга: «Кто-нибудь понимает, что происходит? Кто-нибудь просматривал счета?»

Никто из нас не знал, как много у нас денег, так как любой наш каприз тут же исполнялся. Достаточно было позвонить Миэну, и, сколько бы денег ни потребовалось, мы слышали: «Будет сделано».

Иногда Миэн присылал чек, и парень в банке говорил:

– Чек не принят.

– Как это?

И я звонил Миэну.

– Ой, я выпишу другой. Сходи туда еще раз, все будет в порядке.

Он был очень осторожен. В его карманах всегда были пачки наличных, кредиткой он никогда не пользовался – думаю, чтобы не оставлять записей о тратах. Так он работал. Мы задались вопросом: почему нельзя положить все деньги на банковские счета, чтобы мы знали, сколько у нас денег, и исходили из этого? Однажды мы отправились на встречу в офис, и Миэн сказал: «Вот ваши бухгалтеры. Они будут присматривать за всеми вашими делами. С ними и разговаривайте. Со мной не надо, говорите с ними».

И все наши деньги перешли в распоряжение бухгалтеров, так что они никогда не появлялись у нас напрямую. Мы встречались с бухгалтерами, и они говорили: «Вы не можете взять все, что зарабатываете, и положить в банк. Кое-что из этого мы хотим разместить на счетах в Джерси, из-за налогов…»

Мы лишь ответили: «А, ну ладно…» Мы ничего не знали об этой стороне вопроса и думали, что все легально. Когда кто-нибудь из крупной бухгалтерской фирмы рассказывает, что собирается сделать с твоими деньгами, ты с ним соглашаешься. Позже мы узнали, что они также работали и на Миэна.

А потом, когда узнали, что наши контракты подписаны только нами, а не Миэном, стало еще хуже. Этим он и поймал нас в ловушку, используя свой старый проверенный трюк.

Мы были настолько наивными. Мы лишь хотели играть, ездить с концертами и добраться до Америки. Вот почему поначалу не спрашивали Миэна, как обстоят дела. И конечно же, бóльшую часть времени мы все равно проводили на гастролях, поэтому ни о чем другом не парились. Лишь когда возвращались и делали перерыв, начиналось: «Хочу купить новый дом» или что-то в этом роде. Или он нам: «Я вам еще десять штук отправлю», и жизнь казалась сказкой.

Перемены мы стали замечать уже в офисе. Когда мы работали с Патриком Миэном, был только он сам. Потом у него появилось больше денег, и он стал покупать компании вроде NEMS, принадлежавшей когда-то Beatles, лейбл Брайана Эпстайна. Кроме того, он занялся Дэвидом Хэммингсом, актером, известным по фильму «Фотоувеличение», и компанией Hemdale. Так что Миэн еще и кино снимал. Однажды он мне сообщил:

– У меня сегодня прослушивание. Будет уйма женщин.

Я спустился по лестнице и увидел перед офисом целую очередь роскошных женщин.

Кроме того, он вложился в строительную компанию и жилищное хозяйство. Естественно, дома мы покупали через эту компанию. Миэн проворачивал такое количество махинаций, что я даже боюсь представить. Он даже купил скаковую лошадь по кличке Black Sabbath и гоночный автомобиль. Мы видели, как он летает на частных самолетах, и у него всегда был «Роллс-Ройс» последней модели. То же самое могло быть и у нас, если бы мы этого хотели, так что никаких претензий к нему не было.

Нам сказали, что «все деньги хранятся в лондонском банке», который в итоге обанкротился.

И деньги наши, по всей видимости, пропали.

Мы всерьез призадумались, когда увидели, что к делам Миэна и NEMS имеет отношение целая куча довольно непотребных, по нашему мнению, личностей. С нами они вели себя достаточно прилично, но это стало раздражать. Полагаю, Дэвид Фрост, известный телевизионный персонаж, был его клиентом, да и Дэйв Хэммингс тоже.

В конце концов, когда мы отправились в турне по Европе, один из них поехал с нами. Звали его Уилли. Может, он должен был смотреть, чтобы с нами ничего не случилось, или следить, вдруг мы что-то задумаем, шпионить за толпой или кем они там были. Было немного стремно, особенно когда один из фанатов попытался к нам приблизиться, а Уилли вытащил пистолет. Жесть.

Мы понятия не имели, в чем дело.

Тот факт, что Миэн пускался в такие рискованные авантюры, будто жил одним днем, тоже не обнадеживал. Когда с нами в Америку поехали Yes, мы выступали в Лас-Вегасе. Ситуация была запутана до предела. Мы думали: бля, что же