принесла арфу, потому что моя была дома, но все, что я мог на ней сыграть, это «динг, донг». Дамочка спросила:

– Что вы хотите услышать?

– Ну, что-то типа «динг, донг». То, что я играю.

– А, что-то вроде этого… – ответила она. И ее пальцы пробежались по струнам.

– Да! Именно так!

Я чувствовал себя идиотом. Просил женщину из филармонии сыграть «динг, донг». Но, насколько мне известно, никто прежде такое еще не использовал: тяжелый рифф с хором и арфой. Для меня это был вызов. Я размышлял: хор в пятьдесят голосов и арфа, хоть бы сработало. Но мы это сделали, и звучало очень своеобразно и круто.

Обложка Sabotage была, пожалуй, одним из самых неловких моментов. Мы позируем у зеркала, которое отражает другую сторону. Мы собирались на фотосессию и Билл сказал:

– Не знаю, что надеть.

Повернулся к жене и спросил:

– Можно я возьму твои лосины погонять?

И напялил на себя ее лосины, через которые просвечивали клетчатые труселя. Это в его стиле. Оззи ненамного отстал, одевшись во что-то вроде японского траурного женского платья. Я даже слышал, что его называли «гомиком в кимоно». Такая безвкусица, мы там все настолько по-разному одеты. Долгие годы нам не могли этого забыть.

Звук на Sabotage немного тяжелее, чем на Sabbath Bloody Sabbath, и гитара моя тоже звучит тяжелее. Это реакция на раздражители в лице менеджмента, адвокатов, судебных предписаний. Сделан Sabotage был хорошо, но продавался не так успешно, как предыдущие альбомы. Такое с каждым случается: невозможно все время карабкаться вверх, случаются взлеты и падения. Приходят новые люди, и другая музыка вытесняет старую. Вкусы людей непостоянны, они меняются. А мы все еще барахтаемся, занимаемся любимым делом. Несмотря на все, нам очень повезло с поклонниками, так как они остаются весьма преданными. Был период, определенно во времена Paranoid, когда мы привлекали внимание толпы кричащих подростков, а это совсем не наша публика. Но они падки на все, что попадает в «десятку». Мы не хотели иметь с этим ничего общего, потому что это не для нас. Мы и рядом не стояли с образом смазливых мальчиков, для нас такая музыка была чересчур прилизанной. Вот одна из причин, почему наши альбомы продолжают продаваться все эти годы. Поверить не могу, что это так, но это феноменально. Должно быть, появляются новые подростки и покупают их.

39

Потасовка в пивнушке

Мой давний кореш Альберт Чапмен работал менеджером, вышибалой и много кем еще в клубе Бирмингема. Я спросил:

– Не желаешь съездить с нами в Австралию и немного поработать?

– О, да с удовольствием! – ответил он.

Было это в ноябре 1974 года. После поездки на другой край света он остался с нами на гастроли в поддержку Sabotage 1975 года, и летом мы оказались в Америке. Пару раз нас разогревали KISS. На их шоу было реально интересно посмотреть. Я поверить не мог в то, что творится: все эти наряды, макияж, выдыхание огня, фейерверки, струящиеся из головок на грифах гитар. Никогда не видел ничего подобного.

Поначалу мы с KISS не поладили. Даже заменили первую букву в их названии на «P»[29]. Мы, собственно, даже не знали, что за ребята играют в KISS, так как никогда не видели их без грима. Они приезжали в аэропорт одновременно с нами, в ожидании вылета – компания патлатых парней, все в каких-то пятнах на лице, наверное, из-за макияжа, и мы говорили:

– Готов поспорить, это они!

Время шло, мы познакомились с ними и неплохо сошлись. Много лет назад я вместе с Джином Симмонсом принял участие в американской телепередаче «Школа рока». Записывали ее здесь, в Англии, и идея была в том, чтобы научить детишек играть. Он снял целую серию передач. Нормальный парень. Но всерьез я его не воспринимаю. Он рассказывает мне, сколько денег заработал и как, где и на чем заработать. Но это же Джин – он всегда такой.

После этого продолжительного турне мы дали десять концертов в Британии, некоторые с разогревом из Бирмингема, группой Bandy Legs. С их гитаристом, Джеффом Николлсом, я познакомился через Альберта Чапмена, он был их менеджером. Позже они сменили название на Quartz. Альберт подписал их на лейбл Дона Ардена, Jet Records, и спросил у меня, не мог бы я выступить их продюсером. Некоторые их песни мне нравились, и в итоге я согласился. Когда занят своим материалом, работа превращается в рутину. Когда имеешь дело с кем-то еще, приходится примерять на себя другие роли. Как ни крути, для меня это был ценный опыт.

Джефф Николлс был у них основным композитором. Напоминал мне себя, потому что ему нравилось все доводить до конца, и он для этого много трудился. Он был креативен, любил играть на гитаре и клавишных, да к тому же еще и пел. После того как Quartz распались, Джефф довольно долго работал с Black Sabbath, играл на клавишных.

Дело в том, что в турне в поддержку Sabotage мы впервые взяли с собой клавишника. Мы ведь всегда были квартетом, и остальные ребята предпочли оставить все в таком формате, и их можно понять. Оззи просто заявил: «Нам клавишные не нужны».

Я же считал, что аккомпанемент во время соло может добавить песням изюминку. Кроме того, при записи мы все чаще использовали клавишные и оркестровки, а с клавишником кое-что из этого можно было бы воспроизвести на сцене. И мы наняли Джеральда «Джезза» Вудроффа. Он был из Бирмингема, где его семья владела известным музыкальным магазинчиком. И, боже, как же ему доставалось! Наши техники нещадно его разыгрывали. Никогда не знаешь, чем это могло закончиться: иногда он стоял сбоку сцены, иногда совершенно пропадал из поля зрения. У него был здоровенный нос, так что видом он напоминал попугая. У нас были генераторы дыма, и техники направили одну трубу на него. Накрыли ее, чтобы он не заметил, и когда мы играли, увидели, как игрушечный попугай летит по проводу, хлопая крыльями. Он остановился прямо перед Джеффом, продолжая хлопать. Мы легли со смеху. А потом началась «Black Sabbath», «да-да-а-да», и дым повалил прямо ему в лицо. Бедный парень все стерпел, но был явно не в восторге. Он отличный музыкант, но ему постоянно приходилось терпеть подобные издевки. Забавно, что до сего дня это происходит с каждым, мать его, клавишником, который у нас был.

После Британии была Европа. Мы прилетели в Дюссельдорф 2 ноября, в день рождения Альберта и годовщину моей свадьбы, так что решили отпраздновать. Завалились в клуб с весьма говорящим названием