— Костяныч, а ты не знаешь такого Минчинского Геннадия Станиславовича? — спросил Забродов.

— Ну… слышал о нем… — ответил бородатый художник.

— А что, Костя, ты конкретно о нем слышал?

— Да учился он у нас одно время, — сказал Гуреев, — вроде бы парень был способный, но за какие-то фарцовские дела его отчислили… Потом пропал из виду… А теперь всплыл! Занимается скупкой картин и делишками, от которых не очень хорошо пахнет.

Седой полковник удовлетворенно вздохнул.

— А Ваня с ним дела имел? — спросил он.

— Точно не могу сказать, Илларион, — уклончиво ответил бородатый художник, — ты же знал Ивана, из него, бывало, слова не вытянешь, а уж как завязал пить, так вообще стал глух и нем, как та рыба!

— И что, Ванька не упоминал даже его имени? — не отставал полковник от Гуреева.

Именинник наморщил лоб, стараясь хоть что-то припомнить.

— Да вроде бы ничего, — ответил он. — И знаешь, мне сейчас кажется, что Иван, когда речь заходила о Минчинском, старался уходить от разговора.

Забродов покачал седой головой:

— Понятно…

Гуреев с интересом взглянул на него:

— Что понятно?

— Да так — ничего, Костяныч, — слукавил инструктор спецназа ГРУ. — Слушай, а много людей занимается изготовлением копий?

— Занимаются многие, — усмехнулся Гуреев, — да не у всех получается! Вот у Ваньки здорово получалось! Талант! Или возьми хоть Машку…

Забродов удивленно посмотрел на Гуреева:

— Какую Машку?

— Ну ту, что на кухне, — буркнул бородатый хозяин мастерской.

До Забродова дошло, о ком говорил его собеседник.

— Она что — художница? — с некоторым удивлением в голосе спросил седовласый пенсионер, которому показалось, что женщина находилась в художественной мастерской по несколько иной причине.

— Да какая там художница, — снисходительно произнес Гуреев, — так, одно название… Хотя должен признать, иногда ей удаются копии. — Гуреев недовольно нахмурился. — А вообще таких мастеров, чтобы мастерски сделать копию, у нас считаные единицы.

— А ты их знаешь?

Бородатый художник ухмыльнулся.

— Парочка художников есть на примете, — признался он и тут же добавил: — А остальные не очень-то хотят светиться.

— Непрестижно?

— Небезопасно! — ответил Гуреев.

Полковник понимающе кивнул.

— А как бы это с ними познакомиться? — поинтересовался он.

— Поговори с Димой Власовым, он их лучше знает, — ответил Константин Гуреев.

— Поговорю, — пообещал опытный разведчик, — и до Димки дойдет дело! Дай только срок…

— А что, Ларик, у тебя уже есть какие-то версии, предположения, зацепки? — загорелся Гуреев.

Забродов уклончиво отвел глаза.

— Версии всегда можно строить, можно предполагать, — пробормотал он, — но, как говорят, человек предполагает, а Бог располагает.

Гуреева такой ответ приятеля не удовлетворил, и он открыл рот, собираясь задать новый вопрос, однако сделать это ему не довелось. Неожиданно зазвонил сотовый телефон.

— Извини, Костяныч, — тихо произнес инструктор спецназа ГРУ и, достав из кармана мобильник, приложил телефонный аппарат к уху:

— Але…

Отозвался приглушенный сипловатый мужской голос:

— Константинович?

Илларион узнал голос Иосифа Говоркова.

— Я…

— А это я — Говорков! — тихо сообщил новоявленный сыщик.

— Я понял, Петрович, — повысил голос полковник в отставке. — Говори громче, тебя почти совсем не слышно!

— Не могу… — последовал ответ Пинкертона.

— Почему?

— Я в засаде, товарищ полковник…

Илларион Константинович удивленно посмотрел на Гуреева, словно тот мог знать, про какую такую засаду идет речь. Однако бородатый хозяин мастерской не только не знал ничего о засаде, но не знал и самого Иосифа Петровича Говоркова…

Говорков, обежав полпарка, вернулся и, спрятавшись в кустах, осторожно выглянул в аллею. Два здоровых мужика что-то искали возле лавочки, где спартаковец обнаружил труп Варенцова.

— Ну что — нет?

— Нет.

— Лучше ищи!

Бандиты старательно разгребли молодую зеленую траву, однако так ничего и не нашли. Рыжеволосый бугай раздраженно сплюнул мокроту на землю.

— А может быть, этот бомж забрал шприц? — предположил он.

Татарин мотнул головой:

— Вряд ли, хотя, по правде сказать, всякое может быть… Да и этот седой мужик мне не понравился…

Разумеется, сыщик не мог слышать, о чем говорили бандиты, однако по их понурым физиономиям понял, что дело у них не клеится.

— Попались голубчики, — злорадно усмехнулся он.

Говорков достал мобильник и набрал номер телефона…

* * *

Через несколько секунд в мобильном аппарате раздался знакомый голос соседа, который, похоже, был чем-то расстроен:

— Але…

— Константинович?

— Я…

— А это я, Говорков, — приглушенным голосом сообщил сыщик.

— Я понял, Петрович, — повысил голос Илларион. — Говори громче, тебя почти совсем не слышно!

Спартаковский фанат втянул кудлатую голову в костлявые плечи и, осмотревшись по сторонам, произнес еще тише:

— Не могу…

— Почему?

— Я в засаде…

— В какой засаде? — последовал после некоторой заминки вопрос.

— Слежу за теми двумя бандитами, с которыми мы столкнулись вчера в парке.

Илларион откашлялся.

— Петрович, давай по порядку, — попросил он своего помощника.

— Хорошо, командир…

И сыщик подробно рассказал о том, что ему удалось узнать и сделать…

Въехав во двор, Илларион Константинович припарковал бьюик в дальнем углу и, выйдя из салона, облегченно вздохнул.

«Машина, конечно, — это великое благо, — подумал седовласый водитель, хлопнув дверцей автомобиля, — но иногда она надоедает так, что, кажется, и не смотрел бы уже на нее…»

Забродов поставил внедорожник на сигнализацию и поспешил домой. Единственным его желанием было добраться до постели и отоспаться или хотя бы отдохнуть часок-другой, чтобы с новыми силами заняться расследованием.