так удивляет и впечатляет моя непокорность? Неужели женщины перед ним ходят по струнке смирно и безоговорочно подчиняются? Занимательно, что сперва его бесила моя самостоятельность, сейчас же он сменил отношение.

Так, Алеся, живо за учебники, а то останешься здесь на год, покроешься мхом и плесенью, забудешь, как общаться с людьми и завоешь от тоски.

Книги Эрмида печатались причудливым шрифтом, приходилось напрягать зрение, чтобы разобрать некоторые слова. К вечеру в глаза словно насыпали песка, потому я была рада ужину на террасе и смене картинки.

Вспомнила, что Рагнар занят и не подойдёт, и не стала утруждать себя туфлями и переодеванием. В домашней одежде вполне комфортно, тем более, что я щеголяла в лёгком платье с воздушной многослойной юбкой, напоминающей модные в моём мире пачки. У нас их вообще под кроссовки носят, а я всего лишь босяком.

Хмыкнула, представив, как братец падает в обморок при виде меня в современной земной одежде. Учитывая его габариты, грохоту будет, как от большого платяного шкафа!

Посмеивалась, вышла в коридор, направилась на выход.

На террасе был раскатан ковёр! Пушистый и зелёный как молодая трава. Сплошное удовольствие гулять по такому босиком.

– Какие вы заботливые! Спасибо огромное! – поблагодарила цанов, прижав руки к груди.

Невидимые помощники сервировали столик в дальней беседке, на которую я особо не смотрела – она не была увита цветами, как остальные, и в целом казалась древней и хлипкой, незащищённой. Но сейчас её украсили белоснежными отрезами шёлка, наполнили разноцветными подушками и подвесили под потолком множество разноцветных фонариков, задавая совсем иное настроение.

Выпустила Огонёк в ближайшую чашу с ароматными ветвями, рассмеялась, услышав его счастливое кряхтение. Через мгновение над чашей взлетели языки пламени, затрепетали от дуновения ветра, столкнувшись в извечной схватке.

Я любовалась волшебным костром и не спешила к столу, до того красиво выглядел танец двух стихий. Но и мне досталось от игривого ветерка! Он подхватил подол платья, задирая его едва ли не до ушей, проказник эдакий. Покрутилась, раскинув руки в стороны и заливаясь звонким смехом, до того счастливой чувствовала себя в этот миг.

Не знаю, цаны ли поделились эмоциями или я потихоньку привыкала к мысли, что живу в новом мире, но я впервые дышала полной грудью, пропитывалась витающими в воздухе ароматами трав, спелых плодов, морской солью, и наслаждалась без оглядки, искренне, глубоко. Каждая клеточка тела блаженствовала, на душе царили безмятежность и покой.

Остановилась. Замерла. Прислушалась к моменту. Поймала его цепкой лапой и не отпускала.

Плавно клонящееся к горизонту солнце отдавало столько тепла, света и нежной, вдохновляющей романтичности, что сердце замирало. Цвета обрели сочность, выразительность. Светлые тени придавали пейзажу образность и рельефность, но не пугали. Белоснежные облака окрасились в пастельные тона, всё больше напоминая перья розовых фламинго. Я не могла насмотреться, насытиться красотой природы, только стояла и смотрела, смотрела…

– Красиво, – произнёс Рагнар.

– Очень, – выдохнула, не испугавшись его появления.

– В беседке тоже отличный вид, предлагаю до неё дойти и отведать угощений, цаны старались. – Я не обманывалась вкрадчивостью и мягкостью брата, знала – спорить бесполезно. И, поскольку в данном случае он прав, направилась в беседку.

– Ты решил присоединиться ко мне за ужином? – уточнила, когда мы сели за стол и принялись рассматривать яства. – Подай, пожалуйста, фрукты, не хочу мясо.

– Съешь всего понемногу, тебе потребуются силы.

– Не люблю, когда ты командуешь, – произнесла, выбирая самый симпатичный кусочек мяса и демонстративно его надкусывая. Надо – значит, надо.

– Нет, – ответил брат. – Ты спокойно относишься к моей манере излагать мысли, тебя раздражает, когда я прав, а ты нет. Это пройдёт с возрастом.

Уставилась на великого специалиста по женской психологии. Обалдеть можно, до чего самоуверен. И ведь ни капли не сомневается в своей правоте!

Очень хотелось наговорить гадостей самоуверенному типу, но меня вдруг словно холодной водой окатило. Зачем? Эффекта не будет, Рагнар мнения не изменит, я же почувствую себя истеричной особой и потом буду корить себя до умопомрачения.

– У каждого из нас своя правда, – парировала невозмутимо и принялась за еду.

Посмотреть бы на реакцию братца, но стоило отыграть сцену взрослой и сознательной Алессаль до конца, потому не дрогнула, взгляда не подняла.

– Хвалю, – коротко резюмировал он тем особым тоном, от которого я заводилась, словно бык при виде алого шёлка.

Прижать бы руку к груди, жеманно похлопать ресничками, поблагодарить за науку, но сердце колотится как ненормальное, а организм генерирует яд литрами, перегоняя его по венам.

Останавливаю себя. Очередная провокация с его стороны.

Желчные, злые слова застывают на губах.

Отрезаю кусочек помидора, кладу в рот, раскусывая сочную мякоть, замираю, прислушиваясь к ощущениям. Предыдущая порция была шикарна – хорошо присоленная сладость плода буквально взрывала рецепторы. Но сейчас я ощущаю лишь горечь. Аппетит портится.

Делаю глоток воды с лимоном, смывая неприятный привкус и возвращая себе контроль над эмоциями, поднимаю взгляд на брата, который и не думает страдать от угрызений совести, наслаждается жареным мясом и шикарным видом на море.

Хотя какая совесть? Он и слова–то такого не знает.

– Тоже считаю, что подготовка к академии идёт успешно.

Рагнар бросил короткий цепкий взгляд и вернулся к еде, а я решила закрепить успех в непростых переговорах – расслабиться и перекусить. Только не выходило. При одной мысли о продолжении ужина становилось дурно.

Сосредоточилась на пейзаже, вновь попыталась поймать ощущение волшебства, что охватило меня несколько минут назад, но организм настроился переживать. Вместо красоты окружающего пространства я присматривалась к сгущающимся теням, к тому, как меняется цвет морской воды, каким непрозрачным, вязким он становится, с алыми всполохами заката на поверхности. Как быстро скрывается за горизонтом солнце.

Поёжилась. Краем глаза отметила движение, подняла взгляд на брата. Он укутал меня в мягкий плед и, приподняв, усадил к себе на колени.

– Мне не холодно, – произнесла, усиленно любуясь пейзажем. Бесконечное своеволие братца, несомненно, бесило, но с приближением ночи так нужна была поддержка, что я готова была её принять, и не дёргалась.

– Алессаль, расскажи о своём детстве, – неожиданно попросил Рагнар.

– Решил поиграть в психолога?

– Расскажи, – с нажимом повторил брат.

– Что именно ты хочешь услышать? Давай без хождений вокруг да около. Прямой вопрос, – потребовала, не желая вести светскую беседу, но понимая, что сопротивление бесполезно, Рагнар был в том состоянии, когда спорить бесполезно. Иногда он общался, а иногда вцеплялся, словно хищник в жертву. Сейчас работал второй вариант.

– Тени приходили к тебе каждую ночь?

– Да.

– Душили и не давали спать?

Откуда он знает? Неужели я что–то говорила, пока металась в бреду? Мозг