Лариса прикрыла глаза и окунулась в воспоминания. Былмомент, когда Стрельников ей больше чем нравился. Да что там душой кривить,влюблена была как кошка, взгляд его ловила, вздрагивала, когда слышала егоголос. Она уже встречалась с Томчаком, но о замужестве речь тогда еще не шла,так, молодежное ухаживание. Как ей хотелось тогда, чтобы Стрельников «увел» ееот Томчака… Она даже не выдержала однажды и прямо намекнула ему на своиожидания. А он? Ларочка, ты чудесная девушка, в иных обстоятельствах я был бысчастлив, но Славка – мой друг, и все остальное даже не обсуждается. Вот еслион сам тебя разлюбит и бросит, тогда можно будет вернуться к этому разговору.Джентльмен. Друг. Томчак ее, конечно, не бросил и не разлюбил. Но и она послеэтого разговора остыла к Стрельникову. Лариса всю жизнь интересовалась толькотеми мужчинами, которые сами интересовались ею. Роль настойчивойзавоевательницы ей никак не подходила. В ее отношении к Стрельникову неосталось ни капли обиды, в те годы романтизм юношеской дружбы казался ейсовершенно естественным и даже как бы приподнял Володю в ее глазах. А заодно исамого Томчака: ну как же, если такой парень, как Володька Стрельников, дорожитдружбой со Славой, бережет ее и не хочет портить с ним отношения ради девушки,значит, сам Томчак – не пустое место в этой жизни. Короче, ситуация рассосаласьк обоюдному удовольствию сторон.

Лариса снова взялась за фотографии. Внезапно одно из лиц наснимке привлекло ее внимание. Красивая рослая девушка с темными длиннымиволосами о чем-то увлеченно разговаривала с другой девушкой, пониже ростом, незамечая, как за ее спиной трое друзей строят страшные рожи и поднимают над ееголовой плакат: «Плоды эмансипации». Лариса совершенно определенно виделакогда-то эту девушку, и не просто видела, а разговаривала с ней о чем-тосерьезном. Да, точно, это была она, и даже свитер на ней был тот же самый, онаего хорошо помнит, белоснежный, длинный, с огромным вышитым на правой сторонегруди цветком…

* * *

… Ей было тогда двадцать лет, она закончила медицинскоеучилище и работала медсестрой в женской консультации. Врач-гинеколог АльбинаЛеонидовна, вместе с которой работала Лариса, была теткой грубой ибесцеремонной, к будущим матерям относилась с нежностью и заботой, а с теми,кто собирался прерывать беременность, обращалась по-хамски, как со скотиной,которая доброго слова не стоит.

Девушка в белом свитере с большим вышитым цветком пришла наприем в марте. Лариса помнила, что день был холодным, ветреным и дождливым.Волосы у девушки были мокрыми, видно, она шла без зонта, и даже за времяожидания в очереди они не успели просохнуть. Альбина безошибочно определила спервого же взгляда, что пациентка не относится к категории будущих матерей.

– Что у вас случилось? – неприветливо спросилаона, открывая медицинскую карту.

– У меня, по-видимому, какое-то нарушение, –спокойно ответила девушка. – Месячные задерживаются.

– Когда была последняя менструация?

– В середине декабря.

– Половой жизнью живете?

– Нет.

– Сколько вам лет?

– Девятнадцать.

– Боли, недомогания?

– Голова болит и тошнота. А так ничего не беспокоит.

– Снимайте свитер.

Врач встала и начала прощупывать молочные железы пациентки.

– Раздевайтесь и на кресло, – хмуро скомандовалаАльбина.

Девушка зашла за ширму и начала раздеваться. Альбинапродолжала делать записи в карте, потом швырнула ручку на стол и пошла ккреслу. Звякнули инструменты, потом до Ларисы донесся возмущенный голос врача:

– Что ты мне голову-то морочишь?

– Я не морочу, – растерянно ответиладевушка. – У меня действительно какая-то задержка…

– Какая-то задержка у нее! – фыркнулаАльбина. – Беременность у тебя, а не задержка. Тоже мне, девицу из себякорчить будешь. Ты что, в цирк пришла? Развлечений тебе надо? Кого тыобдурить-то хочешь?

– Да нет же, вы ошибаетесь. Беременности не может быть.Я никогда… Это, наверное, опухоль…

– Одевайся, – резко сказала врач. – И не учименя. Уж как-нибудь опухоль от беременности я могу отличить. У тебя ужедесять-одиннадцать недель.

Она как фурия вылетела из-за ширмы, уселась за стол и сновавзялась за карту.

– Совсем обнаглели, – громко ворчала она, быстроделая записи, – врачей за полных дураков держат. Как же, никогда она…Святым ветром ей надуло. Развратничают небось прямо с детского сада, а потомудивляются, что задержка… Что за поколение растет, нет, я не понимаю, что этоза поколение!

Девушка вышла из-за ширмы полностью одетая, и Ларисупоразила происшедшая в ней перемена. Лицо ее было похоже на маску, застывшее истрашное.

– Это правда? – спросила она каким-то мертвымголосом. – Я действительно беременна?

– Нет, я пошутила, – огрызнулась АльбинаЛеонидовна. – Тебе же сказано: десять-одиннадцать недель. Русского языкане понимаешь? Садись, сейчас направление выпишу.

– Какое направление? – тупо спросила девушка.

– На анализы. Небось аборт будешь делать?

– Аборт? – повторила та, словно плохо понимая, чтоей говорят.

– Ну да. Или рожать будешь?

– Не знаю.

Она встала и пошла к двери. Это было так неожиданно, что ниАльбина, ни Лариса слова сказать не успели. Первой пришла в себя врач.

– На, – сказала она, протягивая Ларисе бланкинаправлений на анализы, – догони ее и отдай. Так или иначе, анализы делатьвсе равно нужно.

Лариса сорвалась с места и выскочила в коридор. Девушкинигде не было видно. Лариса добежала до крыльца и увидела ее, стоящую поддождем без пальто, оцепеневшую, с опущенными плечами.

– Послушай, – Лариса осторожно тронула ее заплечо, – ты что, в самом деле не знала?

Она молча покачала головой.

– Как же так могло получиться?

– Я знаю, – тихо ответила девушка. – Это былов Новый год. Мне пить совсем нельзя, я вроде и не пьянею, а потом отключаюсь и засыпаю.И ничего не чувствую. Это могло случиться только тогда.

– Вот сволочи! – в сердцах воскликнулаЛариса. – Ты хоть знаешь, кто это сделал?

Девушка снова покачала головой.

– Может, твой парень? – предположиламедсестра. – Ты с ним Новый год встречала?

– Нет, в компании. У меня нет парня.

– Господи, бедная ты, бедная. Но все равно можновыяснить, кто. Ты же всех их знаешь, правда?

– Конечно. Они из моего института. Но я не буду ничеговыяснять.

– Почему? Надо найти его и сказать…

– Нет.