Я испытывала непривычное удовольствие от власти над Мельнисом. Его телом, что реагировало на меня моментально и очень по-мужски, его эмоциями, порывами и даже планами.

— Если сведения о твоем сыне засекречены настолько, что даже моего допуска оказалось недостаточно, значит, надо обращаться выше. Просто так этого не сделать. Даже мне, — откровенничал Мельнис. Я не засекла, когда мы вдруг перешли на «ты», но эта близость завораживала. Будто мы разом преодолели ту пропасть, что разделяла эльвею с маленькой курортной планеты и аристократа с загадочной планеты Эллария, — Нам предстоит докладываться наверх о происшествиях с жаклинцами. Сообщать о текущей ситуации и обсуждать решения. Дадут ли нам подкрепление или вначале отправят в разведку. В этот момент я попробую спросить у главы военного ведомства по поводу Александра. Если и он не ответит, то после операции, на докладе совету, попробую провентилировать тему вторично. Они становятся намного сговорчивей, когда приходишь с победой. Видят в тебе средневекового человеческого рыцаря, что явился к своему королю с головой дракона в телеге. Понимают — такую силу надо использовать с умом и обязательно против врагов. А это значит, героя надо поощрить. Как угодно, только бы оставался на их стороне. Не жалея денег, наград и услуг.

Командор задумчиво крутил в руке чашку и смотрел настолько решительно, что мне опять захотелось расцеловать его. Внезапно я поняла, что для Мельниса не так просто обращаться к вышестоящему руководству с подобными вопросами, просить данные, которые выходили за рамки его уровня допуска. Кажется, френ впервые на такое осмелился. Но командор не сомневался, он слишком хотел помочь.

— Если ваш сын еще жив, Веллада, я найду его, даже не сомневайтесь, — закончил Мельнис. И хотя это «если…» прозвучало немного страшно, до слабой боли в груди, я все равно порадовалась. Наконец-то я не одна! Кто-то печется, хочет решить проблемы, стремится сделать для меня что-то хорошее. Искренне, без задней мысли, потаенного расчета! Без обычного: баш на баш.

Давненько ничего подобного никто для меня не делал. Даже муж. Давно это было. Но я не могла припомнить, чтобы супруг так рвался прыгнуть выше головы ради одной моей просьбы. Френы, они такие. Подумалось неожиданно. Вот почему так тщательно скрывают сведения об особенных возрастах, интересных женщинах. Не хотят, чтобы на них вешались. Искали себе такого же мужчину, что в лепешку расшибется ради твоих интересов, не изменит и даже не посмотрит на другую.

Разве не мечта, не сказка? Какие бы недостатки не таил в себе френ, эти качества компенсировали их с лихвой. Какие бы опасности не ждали нас впереди: встреча с враждебными жаклинцами, разведка боем, опасное столкновение, я купалась в заботе Мельниса, собственной важности и нужности для кого-то.

Опомнился командор ближе к полуночи. Проверил по часам на браслете-компьютере, оплатил счет и посмотрел виновато:

— Простите меня, Веллада. Надо было раньше проводить вас в каюту. Вам нужно отдохнуть, поспать, прийти в себя. Я… слишком увлекся вашим обществом.

И вот вроде бы ничего такого он не сказал. Не разразился пылкими признаниями, обещаниями любви навеки, но сердце пропустило удар, теплая волна прошлась по телу. Я все чаще хотела расцеловать Мельниса: в щеки, в нос, в губы… И все сильнее приходилось себя одергивать. Он будто понял. Встал — большой, напряженный, но какой-то невероятно близкий, мой… Протянул руку. Я подала ладонь. Командор не удержался, притянул и вдруг накрыл губы своими. Прижал, каждым сантиметром тела показывая, насколько сильно хочет меня, и принялся ласкать языком небо, щеки. Я думала, первый наш поцелуй будет сродни вулкану: внезапному извержению, что сметает все на своем пути. Вначале приносит ужас, и лишь затем, когда спрячешься в безопасном укрытии — восхищение невероятным природным явлением. Мощью и непобедимостью стихии.

Но… Мельнис действовал настолько ласково, осторожно и нежно, что я сомлела в его руках безвольной куклой. Горячие пальцы френа сомкнулись на талии. Командор дернулся, отстранился, стараясь, чтобы его желание не было столь очевидным, навязчивым для меня. И продолжал целовать. Мгновения складывались в минуты, а Мельнис словно не мог от меня оторваться, расстаться с ощущениями, что давала наша близость.

Я лишь помню, что зарылась пальцами в густые волосы командора и перебирала спутанные пряди.

Френ еще слегка отодвинулся — его тело бунтовало. Но Мельнис не позволил себе ничего лишнего. Отстранился, с каким-то болезненным выражением лица, словно его ранили и продолжали тыкать в поврежденную плоть пальцами, каленым железом, посыпать солью. Всем чем ни попадя.

С минуту Мельнис держал меня за руки и переводил дыхание. Я молчала, позволяя ему, любуясь на мужественные черты, сейчас еще более резко очерченные, губы, что алели как маки, синие глаза, что помутнели окончательно. Командор не двигался и еле дышал несколько минут. Наконец он раздраженно тряхнул головой.

— Я провожу вас, — сказал таким хриплым голосом, что я едва узнала мелодичную речь френа.

Мельнис потянул меня на выход. Лейдер кланялся возле дверей, официантки провожали командора восхищенными взглядами, а меня — завистливыми. Теперь я понимала их в полной мере.

Некоторое время мы двигались молча. Пересекли город, что уже бил по глазам пестрыми витринами с надписями на разных языках. Они сменяли друг друга, зазывая абсолютно все расы, что встречались на станции. Голоса прохожих терялись в музыке, что время от времени вырывалась из ночных клубов и ресторанов, смешиваясь в белый шум. В воздухе приятно пахло росой и вечерней свежестью. Дневные цветы в кадках аккуратно складывали лепестки в плотные бутоны. Ночные же, напротив, оголяли нутро, зазывая насекомых на пушистые пестики и тычинки. Установки для опыления, разумеется, продолжали имитировать работу бабочек, пчел и ос. Искусственный город исправно делал вид, что он настоящий. Словно комедиант, который настолько вжился в роль, что даже дома потрясает близких королевскими перлами и жестами.

И то ли мне почудилось, то ли разыгралось воображение, то ли наша близость с командором разгорячила кровь… Но прохожие словно заблаговременно уступали дорогу. Если двери заведений открывались навстречу, то сразу же торопливо захлопывались. Если глашатаи возле ресторанов, кафе, ночных клубов, игровых заведений собирались пригласить нас, уже даже набирали в грудь побольше воздуха, то внезапно передумывали. Отвлекались на синий бархат искусственного неба, по которому драгоценными топазами рассыпались муляжи звезд. Если юркие раздатчики планировали всучить буклеты с трехмерной рекламой всего на свете, то еще на подходе внезапно сворачивали, уступая дорогу.

Хм… Так действуют способности нескольких эльвей сразу. Словно настраивают окружающий мир под желания и нужды существ моей расы, устраняют нежелательное общение, отвлекают ненужных любопытных… Но я одна никак не могла воздействовать на целый город! Даже если он не настоящий, всего лишь декорация внутри космической станции! У меня никогда не хватило бы энергии… Как странно…

Удивление мелькнуло и растворилось в сладкой дымке от близости командора. Я еще не знала — как все просто, банально объясняется. Перестала обращать внимание на окружение, потому что рядом вышагивал френ.