А зря… Ой, как зря…

Сфокусируйся я на происходящем пораньше, хотя бы попытайся догадаться, уловить связь, дальше нам пришлось бы гораздо легче. И смертельная угроза на планете жаклинцев пронеслась бы как тень огромной хищной птицы. На мгновение закрыла солнце, пригрозила клювом-кинжалом, когтями-лезвиями — и пропала.

Кто знает, может один из близких существ остался бы жив…

Правду говорят — влюбленные как слепцы. Даже слона не заметят.

Мельнис отправился самым коротким путем, подстраивая свой стремительный шаг к моему, менее широкому и маршевому. Черт! Я никогда не задумывалась на эту тему. Ведь забота, она такая. Ее порой совершенно не видишь, не замечаешь. Но проявляется она вот в таких мелочах. В осторожном поцелуе, почти по учебнику для тех, кто хочет доставить женщине удовольствие. Уверена, сам френ предпочел бы нечто более страстное, необузданное, крышесносное. Судя по его темпераменту, на меньшее рассчитывать не приходится. И даже в этом он думал обо мне, старался для меня, ориентировался на мои ощущения.

Я привыкла пропитываться жаром Мельниса, идти с ним в ногу, переглядываться и без слов понимать.

У каюты командор остановился, будто опомнился, отступил на джентльменское расстояние в пару шагов и почти поклонился.

— Спокойной ночи, Веллада. Отдохните. Вам это нужно.

Он сказал это с чувством, с участием. Я же смогла только кивнуть. Дернулась и поняла, что ладони все еще в плену пятерней Мельниса. Он посмотрел на наши сплетенные пальцы, с искренним удивлением, непониманием. Будто наше касание стало для командора чем-то вроде воздуха. Его не видишь, не думаешь о существовании, пока не лишился и не начал задыхаться.

Мельнис помедлил, нехотя отпустил мои руки и стремительно удалился по коридору. Всякий раз он почти убегал от меня, словно боялся передумать.

Я юркнула в квартиру, сползла по двери и закрыла лицо руками. Несколько минут я так и сидела, силясь понять, когда все так закрутилось, запуталось.

Договор с Дареллом, работа, станция, Мельнис, Темнар, жаклинцы. Я словно за несколько дней наверстала упущенные за столетья на Мерее события. Там, казалось, жизнь остановилась. Даже не течет, законсервировалась во времени и пространстве. Вечно одинаковый, искусственный оазис, не знающий непогоды и природных катаклизмов. Поток туристов, что прибывает и убывает, как сезонные приливы и отливы. Не унывающие бары, ночные клубы и рестораны, пляжная анимация и бесконечные торговые центры с сувенирной продукцией.

Неизменно приветливые портье отелей, ловкачи-бармены, шустрые официантки, услужливые продавщицы. Громадные летучие джипы, что зазывают на экскурсии, обещая «невероятные впечатления, потрясающие виды, лучшие пляжи и рестораны». Там никогда ничего не случалось. А здесь… здесь события сменяли друг друга как картинки в калейдоскопе, что вращает веселый ребенок.

Наверное, я отвыкла от подобного ритма, и Мельнис понял это первым. Как именно, оставалось лишь догадываться. По синякам под глазами, смазанным жестам, замедленной реакции? Скорее всего, его обучали таким штукам. Военные союза интуитивно должны определять — в каком состоянии друзья и враги. Когда лучше напрячься, уйти в оборону, а когда пора наносить сокрушительный удар.

Я усилием воли приподнялась, чувствуя себя так, будто попала под экскаватор. Заставила себя помыться и без чувств рухнула в постель…

…Утро на станции напомнило мне о Мерее. Там один рассвет в точности походил на другой. Будто и не новый день наступал, а старый фильм прокручивался за окнами.

Здесь тоже. С одной лишь разницей — за окном экраном не раскрывался у горизонта алый цветок, не щекотал лепестками город и море. В прозрачной черноте космоса неспешно плыло облако метеоритов. Мелкие и крупные, изъеденные дырами, словно сыр и почти гладкие, округлые, овальные, они двигались единой массой, напоминая о том, что в безвоздушном пространстве нет тяготения. Невесомость уравнивает всех, позволяя тяжелым, неповоротливым громадинам двигаться как маленькие камушки.

Я сладко потянулась в постели, ощущая, как мышцы наливаются силой. Хорошо… Да, черт возьми! Хорошо! Что бы ни ждало нас впереди, но я начала двигаться, вертеться, к чему-то стремиться. И оно того стоило.

Теплый душ, нежный омлет на завтрак с привкусом сметаны и сочными помидорками, чай с душицей и смородиной. Ммм… День начинался неплохо. Кто же знал, что он так закончится? Впрочем, нынешний день уступал грядущему. Особенно в плане неприятных, внезапных событий и новостей.

К одиннадцати утра, как и полагалось по распорядку дня, я уже сидела в кабинете ректора.

Из компьютеров связи на противоположных стенах одно за другим выплыли сообщения. «С добрым утром, Веллада. Легкого рабочего дня. До встречи возле входа. Сегодня второй урок танцев». «Веллада. Простите мне вольности. Очень надеюсь, вы не откажитесь встретиться еще раз. Даюсь слово, что буду честен и откровенен». Френы привычно соперничали друг с другом даже в этом плане. Трехмерное изображение букета, огромных ирисов с рыжими веснушками, почти как настоящего и следом — бордовых тюльпанов, словно только что с грядки. Сильный, но ненавязчивый аромат цветов наполнил помещение.

А они умеют ухаживать! Впрочем, чего тут не уметь-то? Если знаешь все пристрастия «интересной женщины»! Изучил ее прошлое, настоящее, проблемы и надежды.

Я ответила Мельнису, что буду ждать встречи, Темнару, что подумаю и погрузилась в работу.

Продолжила проверять новое оборудование, соответствие установок с тем, что заявлялось в документах. Нашла еще пару нестыковок, послала проректору по хозяйственной части. Пусть изучает, думает, прикидывает.

Бухгалтерия велась безупречно. Не придерешься, даже с помощью автоматической программы-проверки, для чайников в этой области. Самой новой и передовой, что доступна лишь начальникам моего уровня.

Выходные и праздники пришлось расписывать вручную. Общегалактические праздничные дни требовалось состыковать с религиозными и государственными торжествами разных рас. Например, лейдеры не могли учиться и работать в двадцатых числах мая, отмечали нечто вроде дней народного единства. Кальти в конце апреля праздновали день весеннего солнца, а натти какой-то свой, особенный день любви и согласия примерно вначале мая. По инструкции мне следовало объединить все торжества, ориентируясь на самые важные, привязанные к конкретным датам.

На эту, казалось бы, рутинную и незамысловатую работу ушло не меньше трех часов. Слишком много народов жило на станции, слишком много культур соседствовало.

Научные статьи, которые направлялись на рассмотрение в Академию и темы диссертаций, я снова прогнала через несколько умных программ. И как раньше ректоры без них обходились?! Такая ответственность на простых смертных… Брр…

Антиплагиатор идей и формулировок на пальцах разжевывал — в чем собственно ноу-хау и есть ли оно вообще в работе. Математический анализатор пересчитывал формулы, удостоверялся, что они получены верно, расчеты и графики взяты не с потолка… Супераналитик проверял выводы, экономическую целесообразность, потребность науки и техники в разработке. Библиовселенная прочесывала книги из списка литературы: есть ли они в природе, доступны ли, не списаны ли как устаревшие. Персонализатор искал данные рецензентов, научных руководителей, оппонентов, проверял их квалификацию… и так далее.