— Ты не пожалеешь, даю слово, — прошептал командор на ухо. Жадно втянул запах моих волос и осторожно отстранился. Вплоть до прежнего, ненавязчивого касания. Я все равно чувствовала — насколько распалился Мельнис. Но никаких выпуклостей в тело больше не вдавливалось.

Мы немного постояли, посреди города, а затем я отступила и решительно заявила:

— Останусь.

На большее ни слов, ни эмоций не оставалось.

Улицы зажили собственной жизнью. Несколько автоматических строительных машин, похожих на игрушки-трансформеры бодро чинили поврежденные здания. Очистители воздуха уже избавили нас от взвеси строительного крошева и запахов разрушений. Слабый ветерок приносил аромат молодой листвы и весенней хвои. Прохожие обходили пострадавшие дома и улицы, косились, но волнения не выказывали. Перепуганных успокоили, раненых увели в медблок. Жителей станции подбирали по стрессоустойчивости, учили вести себя в подобных обстоятельствах. Думаю, окажись бомба обычной, известной угрозой, никакой паники вообще не случилось бы, и вмешательства военных вовсе не потребовалось. Местные штатские просто оказались слегка дезориентированы неведомой угрозой, не понимали — как спасаться и что предпринять.

Я сделала себе зарубку — выяснить сколько существ пострадало и сильно ли. Становилось очевидным, что у меня появился доступ к документам, которые прежде были закрыты для Веллады Драккар, колонистки Мереи.

— Пойдем, выпьем чего-нибудь, успокоимся, — предложил Мельнис. — Или тебя все же проводить в каюту?

Я помотала головой. Командор просиял, взял под локоть и сделал знак нескольким военным. Они оставались неподалеку, в ожидании распоряжений. Похоже, Мельнис объявлял нечто вроде общей тревоги и приказывал доложить наверх о происшествии. Выглядело именно так. Военные — два френа и два адра в синей униформе отдали честь и скрылись в направлении выхода из города…

…Спустя недолгие пятнадцать минут, мы с наслаждением перекусывали в знакомом кафе у лейдера. Хозяин встретил в дверях, как и в прошлый раз. Обрадовался, поклонился и лично отвел за одну из ширм. Принялся распоряжаться, словно на такой случай у лейдера и Мельниса существовал какой-то особенный ритуал. Командор не смотрел меню, ничего не заказывал, но уже спустя пару минут перед нами появилась еда и напитки. Круглощекий чайник с ягодным чаем и густая травяная настойка.

Френ как обычно взял жареное мясо и клубни, сегодня зеленоватые. Мне принесли… настоящую итальянскую пасту. С ароматными креветками, островато-кислым сметанным соусом, гладкими, сытными грибочками, тягучими кальмарами и нежнейшими виноградными улитками, с привкусом курицы.

Ммм… Когда Мельнис успел поведать лейдеру о моих любимых блюдах? Я посмотрела на командора и решила, что время раскрывать все карты.

Он пожал плечами.

— Я делился с близкими впечатлениями о женщине, которая вот уже месяца три занимала все мои мысли. Безраздельно. Даже на работе. Это неправильно, и по идее, недопустимо. Но ничего не поделаешь. Как у вас говорят? Из песни слова не выкинешь?

Я улыбнулась.

— Будет хуже? — спросила с нарастающим волнением.

И тут же горячая рука Мельниса накрыла мою, погладила, успокоила. Словно через касание передавалась уверенность в завтрашнем дне, в нашей победе, неоспоримой и обязательной.

— Все будет хорошо. Такие ситуации уже случались, — командор понизил голос и заговорил едва слышно. — Видишь ли. Для того и существуют такие станции, как наша. Замечать угрозу и устранять в зародыше. Жаклинцы, калти, тауры, гии… Многие расы порой ведут себя… не совсем правильно. Огромное государство, что объединяет множество планет, тянется на полгалактики слишком лакомый кусочек. Каждому хотелось бы урвать побольше. Власти, прав, технологий… Это нормальное стремление любого народа к господству своих и принижению остальных. Мы еще очень долго не сможем считать друг друга равными. Поэтому и прячем сведения о собственных расах. Свято храним свои маленькие тайны. Те, что можно использовать против нас, как сделал Дарелл.

Он говорил спокойно, ровно, без нервов. Я начинала понимать, что Мельнис не впервые решал подобные задачи, не однажды рисковал жизнью и защищал мир в Галактике. Просто об этом почти не писали и редко объявляли во всеуслышание.

Пока граждане Союза, вроде меня или туристов с Мереи, ели, пили и совершали свои ежедневные нехитрые ритуалы, здесь, на краю Галактики такие, как Мельнис вели никому не заметные войны. Рисковали жизнью ради того, чтобы каждый из нас спокойно вставал с постели, не знал горечи нищеты и утрат.

Но главным виделось нечто иное. Мельнис имел опыт и представлял — как действовать. Это придавало еще больше уверенности.

— Пока станция продолжит работать почти в обычном режиме. По крайней мере, внешне. Но нам надо выяснить — что к чему. И сделать это как можно быстрее, пока ситуация не вышла из-под контроля. Показать, что и с нами-то жаклинцы не особо справятся. Соваться к целому Союзу — вообще чистое самоубийство. Пусть, как и многие, отступятся, займутся делами насущными.

— И что мы сделаем? — заинтересовалась я.

Мельнис улыбнулся — ему по душе пришлись моя инициатива, искренний интерес.

— Мы ведь пострадали после удара бомбы, — он так подмигнул, что мимолетный страх исчез мгновенно. — Значит, нужна починка. В космосе она возможна. Но требуются особые условия, материалы. Потратится уйма энергии… Поэтому мы залетим на…

— Планету жаклинцев? — догадалась я.

— Воевать с союзом открыто они пока не рискуют. Возможно, не готовы морально или физически. Возможно, ищут удобного случая. Значит, на прямое противостояние пока не решатся. Впустят и попытаются избавиться. А мы постараемся разведать, что и как, доложить правительству. Оно вызовет соответствующие войска и решит проблему на некоторое время.

— На время?

— Все в нашей жизни временно, Веллада. Особенно мир, — подмигнул Мельнис, словно пытался меня приободрить. — Но, чтобы война не расползлась по Союзу, существуют Станции вроде нашей. Мы ищем угрозу, исследуем и помогаем предотвратить в зародыше. Ты все еще уверена, что не хочешь сойти? Операция обещает быть опасной. Хотя, скажу тебе без лишнего хвастовства или бравады. Я не раз уже решал подобные маленькие проблемы. И всегда успешно, без потерь с нашей стороны.

Он смотрел так, словно сам еще не уверен: хочет, чтобы я осталась или бежала. Мельнису требовалась поддержка, близость женщины, которой дорожил. Она окрыляла, давала силы, энергию. И не только командору — мне тоже! Но и потерять меня Мельнис очень боялся. Командор высадил бы меня, будь его воля. Но приходилось считаться с мнением, договариваться и слушать. Мельнис явно не привык к такому, но очень старался. И это дорогого стоило.

— Я останусь, — произнесла просто.

Командор кивнул, вздохнул и осушил бокал настойки.

Мы с Мельнисом посидели еще часа два. Время утекало сквозь пальцы, а мы даже не замечали. Разговаривали, уже почти не скрытничая, касались друг друга осторожно, но не таясь. Командор ухаживал, улыбался и выглядел почти довольным, хотя и по-прежнему возбужденным. Я успела привыкнуть к тому, что он то и дело бродил взглядом по моей груди, опускался ниже, одергивал себя, смотрел в глаза, и это повторялось с завидным постоянством. Каждое касание наших пальцев обжигало. От Мельниса все еще хотелось поджигать факелы. Но мне почему-то нравилось. Да-да… я поймала себя на том, что испытываю приятные ощущения от мысли, что так завожу командора. Его волнение проявлялось в каждом жесте: рваном и суматошном. В голосе, с песком, с осиплостью, в мускулах, что налились до предела и взгляде: то мутном, как омут, то сверкающим, как в горячке.