на вершине холма у подполковника Прендергаста, который по телефону связывался со штабом 8-й армии, чтобы организовать мой визит туда. Прендергаст участвовал в ранних, довоенных экспедициях Багнольда по пустыне, а сейчас сменил его на посту командующего LRDG. Я услышал, как в разговоре он упоминает кого-то по имени Попски. Повесив трубку, подполковник обернулся ко мне и, немного смущаясь, сказал:

– Вы, наверное, услышали, что мы вас называем Попски. Фамилию Пеняков по телефону никто в жизни не разберет. Вы не против?

Я заверил его, что такое прозвище мне очень нравится, припоминая, что оригинальный Попски вроде был мохнатым псом-большевиком из комикса, который печатал, кажется, The Daily Mirror. Так или иначе, с того дня я превратился в Попски. Им и остаюсь по сей день.

Штаб армии, располагавшийся в деревне Гамбут к востоку от Тобрука, представлял собой скопище тщательно замаскированных камуфляжной сеткой палаток и фургонов посреди пыльной пустыни. Никто толком не знал, что и где тут находится, поэтому мне пришлось, оставив машину у палатки военной полиции, побродить, прежде чем я наткнулся на фургон оперативного управления.

В последнее время голова у меня была полностью забита моими собственными планами, из-за чего я не очень-то много думал об общем положении вещей. Меня шокировало, что в штабе армии никто не был уверен в нашей способности отразить немецкое наступление. Большинство офицеров полагали, что ничто не помешает Роммелю ворваться в Египет, как только он захочет так поступить. В сущности, боевой дух наших частей оставлял желать лучшего. У людей было мало уверенности в своих силах, а веры в командование – еще меньше. И все-таки их всех не покидала бодрость духа. В частности, особо жизнерадостны были офицеры штаба 8-й армии: еще в тот ранний период, до реформ Монтгомери, они буквально лучились дружелюбием и готовностью помочь. Внимательно выслушав меня, все мои запросы они нашли справедливыми и обоснованными. До этого я всерьез переживал, как они отреагируют, но, к моему большому облегчению, мне пообещали предоставить все, что я попросил, и предприняли все необходимые меры, чтобы я получил тот причудливый набор припасов, который планировал взять с собой на Джебель-Ахдар. Мне сказали скорее возвращаться в зону моей операции и быть готовым по первому приказу сеять во вражеских рядах «панику и уныние» (это выражение тогда только входило в моду). Наиболее приоритетной задачей считалось уничтожение топливных складов, что меня вполне устраивало. Относительно моих взаимоотношений с арабами мне предоставили карт-бланш, а также дали тактичный, но уклончивый письменный ответ на обращение шейхов. В разведуправлении я изложил все, что уже успел узнать, после чего меня засыпали такими подробными вопросами, что на них ответил бы разве что генерал-квартирмейстер вермахта. Тем не менее я постарался сделать всё от меня зависящее и покинул штаб в приятном заблуждении, что судьба всей 8-й армии находится в моих руках.

Пес Попски на страницах The Daily Mirror

Той же ночью я без остановок доехал до Сивы и с утра отправился обшаривать сук, то есть рынок, в поисках необходимых припасов. То, что не удалось раздобыть на месте, мне доставили самолетом из Каира. Список покупок выглядел примерно так:

Помимо месячного запаса солдатских пайков на двенадцать бойцов моего отряда, интендант LRDG среди прочего выдал мне:

Удивительно, но в британской армии на Ближнем Востоке для меня не нашлось ни одного кавалерийского седла. Поэтому позже я приобрел трофейное итальянское у одного араба в Джебеле.

Также LRDG снабдила меня оружием, которое я планировал продемонстрировать арабам как залог того, что в свое время они вступят в войну (я рассчитывал, что это время не наступит никогда, но им не следовало об этом знать, и только шейх Али ибн Хамид был осведомлен об этой моей уловке). Это было вооружение, списанное LRDG и отправленное на склад: противотанковые ружья Бойса, двухдюймовые минометы, трофейные тяжелые итальянские пулеметы и так далее – довольно впечатляющий ассортимент для моих целей. Также я прихватил автоматический кольт 45‐го калибра для шейха Абдул Кадира ибн Бридана и маленький карманный пистолет с перламутровой рукояткой для шейха Али ибн Хамида.

Также мы располагали своими собственными боеприпасами, оружием и взрывчаткой. Из двадцати двух арабов, оставленных мною в Джагбубе, я сформировал отряд в двенадцать человек, а остальных во главе с английским сержантом отправил в Сиву, под крыло LRDG, до тех пор пока они снова мне не понадобятся. Кроме того, я взял с собой одного очень молодого британского лейтенанта, которого знал в Каире еще школьником. Это был приятный рыжий парень, целеустремленный и не по годам рассудительный. Он только что закончил подготовку в офицерской учебке и прошел спецкурс по взрывному делу, к тому же говорил по-арабски, да и рутина обычной службы пока не успела сгубить его таланты. Я рассчитывал кое-чему его научить и получить от него кое-какую помощь. Его звали Шортен.

Глава V

Сеем панику

Патрулем, с которым мы отправились в путь, командовал Дэвид Ллойд Оуэн, в ту пору носивший звание капитана. В 1944 году он возглавит всю LRDG.

Место встречи с Мусой в типично арабской манере было обозначено весьма обтекаемо: «к северу от Бальтет-аз-Залака». Балат (во множественном числе бальтет) – это мелкие озера, встречающиеся на равнинах к югу от гор: их наполняет грязная вода речек, бегущих по вади зимой, позже вода высыхает. К августу озера похожи на сковородки из глины с идеально ровной плоской поверхностью, по которой наши грузовики могли ездить в любом направлении. Но мы оказались тут в мае, поэтому на Бальтет-аз-Залаке, лежащем в сорока километрах к югу от подножий гор, все еще расстилалась водная гладь площадью больше десяти квадратных километров и глубиной метра полтора. В это время года арабы с севера пригоняют сюда свои стада, которые пьют воду из озер и едят чахлые пустынные кусты. Если верить пастухам, такие кустики более питательны, чем щедрая растительность высокогорий.

Мы везли объемный груз общей массой почти в семь тонн, так что я надеялся прибыть к месту встречи ближе к утру – так мы успеем узнать, где кочует Муса, и к ночи доберемся до его лагеря. Но вышло иначе. Мы достигли южных берегов балата ранним утром. Рябь на воде манила прохладой. Мы все искупались и перекусили. Так привал затянулся почти