пришел кто-то, и что? Я по твоему, должен по следу определить, что ему в той стороне было нужно⁈ Ну прошел кто-то туда, следы замело и он вернулся обратно!

Я промолчал, хотя хотелось поспорить. Может быть, где-то рядом была пещера или скрытый проход? Но времени на размышления и тем более — на исследования у меня не было: группа уже двигалась дальше.

Ветер бил в лицо, заставляя щуриться и прикрывать глаза рукой, но в этот раз то ли буря была тише, то ли я крепче, но я шел, не закрывая глаза и внимательно смотрел по сторонам. Тропа за площадкой стала еще уже и опаснее. От скалы до пропасти справа было всего метра четыре. И Кира в прошлый раз провела меня, ничего не видящего, просто словами «левее» и «правее»? Безумие… Если бы не девчонка и не один из братьев, я бы точно свалился в пропасть.

Мы двигались цепочкой, осторожно пробираясь по узкой тропе. Впереди шёл Барт — после того, как я в прошлый раз проверил собой тропу, он не настаивал, чтобы я шагал вперед.

Здоровяк, широкоплечий и здоровенный, будто бы готов был защитить остальную группу от опасности. Я бы даже мог себе позволить почувствовать безопасность в компании этого человека, если бы не знал, что в случае серьезной опасности он бросит меня отвлекать эту опасность и сбежит со всей группой.

Кира шла за ним, её лёгкие шаги едва оставляли следы на снегу. Братья двигались за лучницей, и я замыкал колонну, стараясь не отставать и не шуметь, хотя вряд ли в шуме ветра можно расслышать за сто метров даже истошный крик.

Вдруг Барт остановился. Его рука взметнулась вверх — сигнал замереть. Кира замерла почти сразу, как и братья, а вот я успел сделать еще пару шагов, почти ткнувшись носом в спину мечника.

Здоровяк прислушивался к чему-то и не отрываясь, смотрел вперед. Потом выругался сквозь зубы:

— Чёрт…

И в тот же миг рухнул в снег. Кира упала вслед за ним, а я, хоть и не понял, что происходит, тоже плюхнулся в холодный сугроб, чувствуя, как мороз сковывает голые пальцы. Сердце бешено заколотилось в груди.

— Тихо… — вполголоса прошипел Барт, едва поворачивая голову к нам. — Не двигаться.

Я замер, стараясь даже дышать реже. Снег вокруг меня был холодным и влажным, но я не обращал на это внимания.

Впереди на тропе двигалось нечто громадное.

Огромный… кабан?

Нет — это было что-то иное, чем просто животное. Я сквозь метель и пургу смотрел на шкуру, покрытую грубой чёрной щетиной. Местами на шкуре виднелись проплешины, обнажающие серую кожу с глубокими шрамами. Движения животного были медленными и тяжёлыми.

Кабан был выше любого из нас, его массивные лапы утопали в снегу с каждым шагом, оставляя за собой глубокие ямы.

Но самое жуткое — когда он повернулся в сторону, я разглядел, что из плеч животного растут две массивные свиные головы. Одна голова опустилась к снегу, другая смотрела прямо.

— Что это за тварь? — прошептал я, обращаясь к Кире.

Она ответила так же тихо, не отрывая взгляда от существа:

— Это мононокэ. Воплощённый злой дух. Они сильнее обычных ёкаев, потому что раньше были людьми или животными. Их превращают в духов такие чувства, как ненависть, злоба или зависть. Мононокэ живут только ради мести или убийства тех, кто их обидел. Иногда они играют с жертвами, обманывают их, но чаще просто убивают.

Вряд ли кабан услышал нас, даже если бы мы разговаривали вполголоса, но Барт все равно резко зашипел:

— Хватит болтать! Если ваши разговоры привлекут эту тварь, я лично брошу в неё сопляка!

Я скривился. Как будто ты бы без нашего разговора этого не сделал. Я уже не витаю в иллюзиях насчет своей роли в походе. Не то, чтобы людям выше закалки требовался носильщик.

Когда кабан наконец скрылся в глубине леса, мы ещё минут пятнадцать лежали неподвижно, прислушиваясь к ветру. Наконец Барт поднялся, стряхивая снег с плеч.

— Всё, идём, — бросил он коротко, даже не глядя на нас.

Мы молча встали и двинулись дальше. Никто ни с кем не говорил и не отвлекался — все внимательно смотрели по сторонам.

Когда проходили через рощу, я внимательно смотрел по сторонам и неожиданно для себя пару раз увидел надпись «горная мята». Только срывать ее сразу не стал.

Через минут десять неспешного шага мы добрались до знакомой пещеры. Барт первым заглянул внутрь, осматриваясь и держа топор наготове. Спустя несколько секунд расслабился и повесил оружие в петлю на поясе.

— Располагайтесь, — буркнул он. — Как и в прошлый раз, ночуем здесь. Завтра лучше сделать дело со свежими силами.

А сам вышел наружу.

Стены были покрыты инеем, воздух внутри был ледяным, но места для ночевки получше у нас нет. Не в снегу же спать?

В памяти услужливо пронеслась вся прочитанная на эту тему информация. И судя по тому, что я не чувствую себя замерзшим и не гоняю сопли, при желании действительно мог бы выспаться в снегу.

Я молча подошёл к лапнику и сел на него. Кира устроилась неподалёку, завернувшись в плащ. Братья посмотрели на меня:

— Может, костер разожжешь?

— Я в прошлый раз разводил. В этот раз будет Барт.

— Да-а? Ну-ну.

Барт вернулся спустя десять минут, без свертка. И с порога бросил на камень рядом со мной мешочек с огнивом и трутом.

— Ты знаешь, что делать.

Я посмотрел на него снизу вверх и кинул мешочек в его сторону.

— Мне и без огня нормально. Такие вещи прикупил — просто шик! А захочешь его развести — ты знаешь, что делать.

Братья тихо зафыркали, но быстро отвернулись от здоровяка. Барт нахмурился и шагнул ближе ко мне.

— Ты чего выпендриваешься? — спросил он угрожающе. — Холодно же всем.

— Тебе холодно? — я приподнял бровь. — Так займись делом. Или у тебя руки только для того, чтобы махать ими перед носом у других?

— Ты забываешься, парень, — процедил он сквозь зубы. — Я могу…

— Дай угадаю: сломать мне что-то? Я мог с тобой сотрудничать на добровольных началах, но я не обязан тебе подчиняться. Хочешь — жалуйся целителю.

Барт сжал кулаки. Я видел, как у него на шее напряглись жилы.

— Ты испытываешь мое терпение.

— Ты похож на заевшую пла… Похож на человека, который