– Моя… – едва слышно прорычал Хозяин болота.

Он и думать забыл, что невеста – лишь глупая девица, попавшая в его ловушку, что нужды следить за нею нет. Что привело его в деревню нечто куда важнее, что столько лет он караулил и ждал, кто бы отомкнул для него железные запоры, стойкие против всякой нечисти.

«Моя…»

Стол упал на бок, зазвенели тарелки и плошки. Аир оттолкнул попавшегося на пути мужичонку.

«Моя!»

Он передумал. Он не станет ждать осени, утащит ее в болото сегодня же, спрячет ото всех, чтобы никому боле не принадлежал танец, говорящий на неведомом языке лишь с понимающими.

«Моя!»

Схватит ее. Прижмет к себе, вопьется в сладкие губы. Сделает все то, чего не сделает ни один честный человек, лишь бы она принадлежала ему. Только ему, потому что не может… Не дóлжно быть иначе!

– Куды прешь?!

Лысый детина хотел поставить на место нахала, мешающего наслаждаться представлением, но почему-то не стал спорить и сам послушно отошел в сторонку. Было что-то в этом хмуром бледном человеке. Что-то, с чем сталкиваться не хочется ни светлым днем, ни темной ночью.

Аир видел только Иву. Наверное, именно потому не обратил внимания на ту, кому в этот миг не было страшно никакое чудище. Еня проталкивалась через толпу, перекрикивая музыку. Оттолкнула она и Господина топей, первой выскочив в центр двора и остановив танец подруг.

– Нор! – закричала она. – Дядька Нор! Староста!

Зареванная, в испачканном платье, неуклюжая Еня так спешила, что упала посередь дороги, расшибла колени, но и не подумала отряхнуться, так дальше и помчалась. В толпе зашептались:

– Чего девке? Полоумная никак?

– Где староста?!

Глава 12

Тень и Свет

Нескладеха ошалело озиралась, но все никак не могла найти старика, пока тот сам не отозвался. Недовольный, что его отвлекли от важного дела, староста вышел из-за спин набольших. Эти трое, покуда все были заняты танцем, уже успели приговорить полбутыли браги, так что вдовец изрядно покачивался.

– Чаго тебе, родимая?

Нескладеха затравленно оглянулась, понимая, что вот-вот ее поднимут на смех. Но тут встретилась взглядом с Ивой, медленно выдохнула и вскинула подбородок. Осанка ее стала величественной, а тоненькие косички встопорщились, как жала.

– Тебя, староста, поставили следить за порядком в Клюквинках, верно я говорю?

Нор пригладил бороду и прощально оглянулся на недопитую бутыль. Он-то надеялся хоть сегодня отдохнуть, ан нет! Без старосты ничего решить не могут! Старший сын утешающе побулькал остатками браги: с ней набольшие и без Нора справятся, может не волноваться.

– Что там опять? – прокряхтел вдовец. – Соседка кошку зашибла? Курицу украли?

– И суд рядить тоже тебе надобно, а со справедливым словом никто уже спорить не смеет, так я говорю?

– Ты, дочка, не тяни, – ласково, но твердо поторопил Еню Нор. – Ежели случилось что, выкладывай. А ежели может обождать, не мешай веселью.

Обыкновенно Еня говорила тихо, едва расслышишь. Но тут ее голос зазвенел над головами присутствующих:

– Месяц назад в Клюквинках рядили божий суд. И Брана, кузнеца, признали по нему виновным. Было ли такое, староста?

– Ну, было, – устало вздохнул Нор.

– Случилось так, что после испытания водой кузнец захворал и ты, Нор, дозволил ему остаться в деревне, покуда мать не выходит парня. Верно ли сказываю?

Ох, как надеялся староста, что дело уже забылось! Бабы покудахтали пару седмиц да нашли новую тему для пересудов. Тем более что кузнеца с тех пор никто не видал, а Прина плакалась соседкам, что бедняга при смерти и, не ровен час, отправится за Огненные врата. Однако тихая нескладеха вновь взбаламутила воду.

– Стало мне известно, староста, что кузнец давно жив-здоров! А мать прячет его в избе, чтобы беззаконника не погнали из деревни, как ты положил!

Возмущенный ропот, которого ожидала Еня, получился не слишком оживленным. Все же во дворе было много приезжих, кто знать не знал, в каком деле повинен Бран. А танец да угощение всяко интереснее, чем жалобы какой-то девки. Однако многие выругались. Не потому больше, что кузнецова мать пошла против приказа старосты, а потому, что преступление омрачило еще один праздник.

Нор нахмурился. Праздник праздником, а слово свое надобно держать. И следить, чтобы никто не ослушался, а то какая же тогда у старосты власть?

– Прина здесь? Нет? Привести мне ее, – велел вдовец. – Спросим.

А сам подозвал набольших и что-то добавил шепоточком. Те кивнули и скрылись.

Ежели кто кого и вел к старосте, то, пожалуй, не мужики Прину, а она их. Женщина шла чуть впереди, поджав губы и уперев руки в бока. Посланные за нею пастушки едва поспевали следом. И прежде чем Нор успел заговорить, Прина встала перед ним, засучила рукава и смачно плюнула на сапоги вдовцу.

– А я говорила, старый ты пень, что топить ее надо! Что, докумекали?!

Прина будто бы продолжала давно начатый разговор, и староста болезненно поморщился, когда сообразил, какой именно.

– Уймись, баба! – взмолился он. – Мало я тебя слушал?

– А выходит, что и мало, глухарь ты тупоголовый!

Толпа ахнула. Нор не слыл ни самодуром, ни крикуном, но все знали, что спорить с вдовцом себе дороже. Не зря он и имя носил норовистое.

Прина же никак не умолкала:

– Ты никак ослеп на старости лет? Речка зеленеет что ни день! Парни вон только успевают тину ведрами выгребать. В колодце лягушки обустроились, вода болотом воняет. Я тебе говорила, что надо утопить мавку, иначе…

И вот тут-то Нор оправдал свое прозвание. Он с силой дернул себя за бороду и гаркнул так, как гаркают в бою мужики в самом расцвете сил, а не умудренные опытом дедки:

– А ну молчи, дура! Теперь-то понятно, кто воспитал Брана! Тебе и самой тихо не сидится. Крови все хочется. Я погляжу, это не девка зеленоволосая мавкой стала, а ты!

Женщина отпрянула от неожиданности, оглянулась на клюквинчан в поисках поддержки, но те почему-то не спешили заступаться за несчастную мать. Причем если большинство просто отводили глаза, то некоторые, особливо матери дочерей да молодые парни, начинали недобро перетаптываться на местах. Неужто ее сыночка, кровиночку, ненаглядного Брана и правда не все любят? Но Прина была не из тех, кто отступает. Она вырастила сильного сына и защищать его могла хоть от целого мира!

– А что эта ваша страдалица невинная во всеуслышание заявила, что призвала Хозяина болота, а сразу после того вода попортилась, ничего?!

Аир негромко самодовольно хмыкнул, но никто, кроме