Ханна залилась краской и спрятала лицо с широкой улыбкой в ладонях, а Нек, смотря за всю слащавость момента, поморщился и отвернулся к огню.

Так, за разговорами, мы просидели до поздней ночи. Камин потрескивал, освещая комнату мягким светом, а за окнами беззвучно падал снег. Это был простой, но тёплый момент.

На следующий день.

Взяв с собой Нека, Линну и Кроуэль, мы направились в сторону восточных гор. Через несколько дней пути мы, наконец, пришли к своей цели. Деревня тёмных эльфов выглядела так, будто время здесь остановилось века назад. Узкие улочки, вымощенные древними камнями, покрытые мхом, деревянные дома и незнакомые вырезанные символы на дверях. Единственное освещение исходило от тусклых магических кристаллов, закреплённых на деревянных столбах; их свет танцевал в густом тумане, создавая ощущение зловещности.

Некросс сидел у меня на плече, его хвост нервно подёргивался. Он тихо прошептал:

— Это не деревня, мяо. От неё… разит кровью, мяо, как бы нас не съели на ужин, мяо.

Я усмехнулся.

— Сомневаюсь, что им придётся по вкусу кошатина.

Линна шла сзади, сжимая кинжал. Её взгляд был сосредоточен, но насторожённость читалась в каждом её движении.

Кроуэль же была в своей стихии, передвигалась абсолютно бесшумно, изящно и смертоносно.

Мы двигались скрытно, обходя главные улицы. В одном из окон я заметил, как тёмный эльф с лицом, испещрённым болезнью, точит топор, напевая мрачную мелодию:

Разрежь тишину, как плоть ножом,

В лунную ночь мы пируем вдвоём.

С ветром поют мёртвые друзья,

Их голоса мне сладки, как семья.

Кость обглодай, оставь на потом,

Осколки их судеб лежат за столом.

Сердце проглочу — горячо и живо,

Пейте за здравие, и кричите: "Спасибо!"

Внутри дома на столе лежали кости — явно человеческие, судя по форме.

Об этих старых традициях говорила Кроуэль? О людоедстве? Гадость, ужинать точно у них не буду.

Некросс шепнул:

— Сноу, смотри, они готовятся к чему-то… традиционному, мяо. Может, к пиршеству, мяо? Или к жертвоприношению, мяо?

— Отлично, — произнёс я тихо. — Давай убедимся, что они станут главным блюдом на своём собственном пиру.

Мы продолжили движение, пока не добрались до центральной площади. Она была покрыта различными символами, выложенными из костей и веток. В центре возвышалась массивная статуя, посвящённая какому-то эльфу, а вокруг неё были сложены черепа. Рядом стоял высокий эльф с длинными седыми волосами и ярко-голубыми глазами. Его голос эхом разносился по площади, когда он произносил свою речь:

Братья и сёстры!

Сегодня, под взором наших предков, в дыме костров и в тени деревьев, мы вновь подтверждаем свою верность пути! Пути, что был завещан нам в крови и славе!

Мы — истинные! Мы — хранители заветов, что ведут нас сквозь века! Мы — те, кто никогда не забудет, что делает нас великими! Не забывайте, что кровь, что течёт в наших жилах, древнее самой земли. Она не смешивается с грязью. Она чиста, как тьма ночи, и яростна, как первый крик новорождённого под нашим куполом звёзд!

Но вокруг нас! — о, мои братья и сёстры, — вокруг нас мир гниёт. Неверные! Слабаки! Приспешники светлых, растленные их ложными мечтами! Они живут, как насекомые, гнездясь в грязи своих жалких убеждений! Они смеют отрекаться от наших традиций, от наших законов! Они отвернулись от наследия, дарованного нам самим Вир'Калеором, Тёмным Клинком, первым из нас, кто взошёл на божественный пьедестал!

Вир'Калеор, чья рука разила и небеса, и землю, чьё сердце никогда не знало слабости! Он показал нам, что истинная сила достигается лишь через кровь, лишь через испытания, лишь через принесение жертв! Сегодня, как и тогда, его дух среди нас. Его око следит за нами, его клинок готов разить тех, кто усомнится в нашей правоте!

Покуда мы остаёмся верными ему, мы — его дети, его последователи. И каждый, кто предал наш путь, кто отвернулся от истины, кто запятнал себя чуждой кровью или отверг наши законы, должен стать частью пира для Вир'Калеора! Его тело будет жертвой, его кровь — нашей силой, его кости — нашим основанием. Такова наша воля! Такова наша суть!

Наша чистота — это наше оружие! Пусть светлые дрожат, пусть неверные молят о пощаде. Их мольбы пусты, как их души. Их слабость — наша сила. Они — лишь топливо для огня, что горит в наших сердцах!

Вир'Калеор вознёсся, и мы последуем за ним. Через кровь, через тьму, через огонь — мы станем бессмертными, как и он! Древний дух великого героя оберегает нас. Ему мы обязаны всем! Сегодня мы снова принесём жертву в его честь, и его благословение вновь прольётся на нас!

Так поднимите свои клинки, поднимите свои голоса! Омывайте руки в крови слабых, очищайте землю от скверны! Мы — дети тьмы, и ни свет, ни время не сломят нас!

Слава Вир'Калеору! Слава нашему пути! Слава тьме, что ведёт нас вперёд!

Рядом с ним толпились другие тёмные эльфы, их лица были искажены от мрачного возбуждения.

— Это тот момент, когда ты понимаешь, что они сами просятся в нашу мясорубку, мяо, — пробормотал Нек.

— Прям с языка снял, — прошептал я Неку. — Эй, Кроуэль, ты действуй сама по себе в тени, тебе явно будет удобнее, а вот мы, пожалуй, насладимся взглядами публики.

Не теряя времени, я поднял кусок камня и метнул его в ближайшего тёмного эльфа, целя прямо в голову. Камень с глухим звуком пробил череп, эльф рухнул замертво. Остальные мгновенно обратили внимание на нас. Их глаза сузились, а оружие блеснуло в тусклом свете.

— Добрый вечер, — усмехнулся я. — У вас тут вечеринка, не против, если я присоединюсь? Хотя от хлеба, пожалуй, откажусь, останусь сытым от зрелища.

Один из эльфов бросился на меня, но я перехватил его движение, схватив за шею, и с силой врезал его головой о землю. Хруст раздался, когда череп встретился с камнями.

По какой-то причине во всей деревне совершенно не было снега, будто сейчас осень.

Второй атаковал сзади, но Нек перепрыгнул на него, раздирая его горло когтями и вцепляясь зубами.

— Нек, осторожнее, главное не глотай, а то придётся приобщиться к их вере, — произнёс я, когда кот ловко приземлился рядом, сплёвывая кусок отгрызенной плоти.

Жрец поднял руку, и магия огня обрушилась на нас. Я пригнулся, схватив ближайшее тело эльфа, и метнул его в поток магии. Его тело вспыхнуло, превращаясь