залезет, и всё пропало. В лавке очень редкие травы для зелий ценных.

— Пару домов вам восстановим, чтоб не мёрзли, дети со стариками здесь останутся, — настаиваю.

Богдан кивает послушно.

— Десять дружинников туда, — говорю уже Ефиму. — Вахта месяц, затем меняешь на других.

— Исполним, барин.

— Меня отправь, Ярослав, — обозначается Гайя. — Богдану помогу.

— Хорошо, будь по–твоему.

По большому счёту Елькино бросать нельзя. Там и дома разворуют, разбойники везде есть. Им бы чем поживиться.

Уточнили некоторые детали. Дальше я передал слово Петрухе. Этот как давай ляля–тополя, обо всём на свете. Кроме самого главного.

— С Рудником что? — Прервал его нетерпеливо.

— Там это… — поплыл сразу староста. — Мы начали расчищать, дело пошло. А как по дрова пошли, соседские стали докучать.

— Поточнее пожалуйста.

— Телегу на днях разломали, пока мужики отвлекались. За дерево нам предъявили, пришлось пять медяков отдавать, — жалуется Петруха.

— Подожди, это с соседней деревни наши? — Уточняю, наполняясь негодованием.

— Они не наши, — вмешался Пересвет. — Это дружинники барона Горазда, твоего соседа теперь. Рудник наш стоит на краю у границы, которая по лесу и идёт. Там нашей земли по кромке леса, метров пятьдесят, а дальше непонятно. Прежний наш барин мягкий был, вот Горазд и наглеет по привычке. Раньше не лез так близко. А теперь, видимо, хочет Рудник прибрать к рукам. Ему ж доносят всякое, коль люди там ходят, нечисти бояться нечего.

— А так можно что ли? — Развожу руками. — Мы ж оба под князем ходим.

— Он брянскому князю служит, — поясняет Петруха.

— И что? Государство–то одно, — ворчу. — Кому эти внутренние распри нужны?

— А никто и не устраивает сечу, — усмехнулся Пересвет и стал пояснять. — Здесь кто кого спровоцирует хитрее. Чтоб был повод князю своему пожаловаться, а далее попросить компенсации. Скажем, за убиенного дружинника или поколотую лошадь Горазд и попросит Рудник. Было бы легче, если один князь над всеми. А тут вопрос деликатный выйдет, потому что между княжествами.

Ну вот, этого мне ещё не хватало.

— А это точно с подачи барона? Может, разбойники устраивают подставы? — Переспрашиваю.

— Точно, точно, — отвечает Петруха пришиблено. — Ходит слух, что Горазд польскому королю присягнул. Тот ему серебра даёт, чтоб шпионов его прятал. И понемногу оба княжества расшатывал.

— Да не бреши, — возмутился Пересвет. — Сам он лезет. Хитрый и жадный. Проверяет он тебя, Ярослав.

С такой квадратной матёрой ряхой и не поспоришь.

— Как же не хочется мне к нему сейчас ехать и морду бить, — вою.

— А и не дано, — посмеивается Пересвет.

— Хочешь, я его тихо прирежу ночью? — Предлагает Гайя спокойным тоном.

— Ага, свалим убийство на половцев, — гнусавит Дарья. — Или на поляков.

Чернявка смотрит на Дарью так гипнотически, будто сейчас вцепится.

— Гайя, ну полно уже, — стонет магичка.

— Заскучала я, — выдаёт чернявка и вздыхает.

— Какие ещё предложения? — Спрашиваю не без иронии.

— Я разберусь, — заявляет Пересвет. — У Рудника караулить буду, людей наших в обиду не дам. Лет пять назад уже гонял соседских, видать забыли.

— Хорошо, — соглашаюсь я быстро. — Петруха, дашь два десятка дружинников в усиление.

Староста кивает, отчего–то раскрасневшись.

— Да сам разберусь, — отмахивается верзила.

— Нет, одного не пущу, — настаиваю. — Сам не сам. Сорок лучников из засады вылезут на тебя, и что будешь делать?

— Да, отобьюсь барин, что ты, — посмеивается Пересвет.

— У него шкура толстая, — бурчит себе под нос Гайя.

— Дядька Пересвет и не с такой оравой бился, — выдаёт и Руслан, который всё это время молчал и смотрел на всех щенячьи.

— Вот, вот, — пыхтит Петруха. — Каждый раз провожал на ратное дело, прощаясь с братцем. Так мамку и довёл.

— Сам ты и довёл своим нытьём, — огрызается витязь, впервые так повысив тон.

— Так, всё, — мягко возмутился я и Пересвету. — Два десятка бойцов бери с Новосёлок. И это… Петруха, дружину усиливай у себя. До ста двадцати человек увеличивай. Чтоб ещё двадцать лучников было, не меньше.

Вот и повод появился войска наращивать.

В Малорыжково у меня: два витязя, магичка и воительница, 45 конников, 20 лучников, 60 пеших, все на постоянной основе. В Новосёлках, с учётом донабора: 20 конников, 35 лучников, 65 пеших будет. По итогу моё войско выйдет: 65 конников, 55 лучников и 125 пехотинцев. И это уже профессиональная армия. Ладно, отряд! Но думаю, это весьма неплохо, с учётом резервистов в двести человек. Хотя и этих можно ещё на пятьдесят процентов увеличить.

Я вообще убедился, что дружинникам плевать на любого залётного барина, когда в уме свой собственный есть. Поэтому они, как инструмент влияния и уж точно сдерживания очень важны. Но тут вылезает другой аспект.

— Барин, — завыл Петруха. — А рубли откуда брать? Мы ж всё на Рудник перевели.

— Ты барину ещё оброк не платил, уже воешь, — вмешался Илларион.

— На оброк отложено, у меня учёт, — парировал Петруха. — А помимо надо ж экипировку, оружие. Рожам на лапу. Никаких оброков не хватит.

Кстати, мне людям ещё зарплату платить надо. Это каждому дружиннику ежемесячно по восемь серебряников отслюнявь. С учётом донабора выходит две тысячи серебряников, или сорок золотых монет. Вот тебе и содержание своей армии.

Два золотых призовых достаю из кармана и на стол кладу.

— Держи на экипировку, — говорю Петрухе. — Разменяешь в Каменцах, пока хватит?

— О, барин, с лихвой! — Заулыбался Петруха, загребая монеты.

— За каждый рубль барину отчитаться не забудь, — проворчал Илларион на коллегу.

Ефим продрал горло.

— Ну чего? — Смотрю на хозяйственника.

— Ярослав, нам бы тоже не мешало казну пополнить на нужды мелкие. А то тут столько всего навалилось.

На всё нужны финансы. А у меня монет уже нет, даже паршивого медяка. Пора слитки да каменья разменивать, в Сосково хорошие ломбарды есть. А так, с такими успехами к лету я стану банкротом со своими грандиозными планами. Кстати, о планах!

Выслушав доклад Иллариона, выдал ему задачу, которой я вдохновился после посещения Академии:

— Ищи в Малорыжково место под строительство школы. Хорошее, безопасное. Лучше со стороны реки и