– Сделаешь, что я скажу, спасешь свою жизнь…

* * *

Поселок Озерное, Подмосковье

Лариса затаила дыхание и включила свет…

Подвальное помещение, состоящее из двух частей, разделенных перегородкой с железной дверью, не использовалось по назначению. Здесь не было ни мешков с картошкой, ни ящиков с овощами, ни банок с консервами. Зато валялся строительный хлам, стояла пара колченогих стульев, ржавая бочка и несколько пластиковых канистр.

Лариса бочком пробралась к двери, взяла какую-то тряпку, обмотала ручку и с силой повернула. Несмазанные петли издали скрежет.

Во второй части подвала было темно, в нос ударил трупный запах. Лариса нашла выключатель. Щелк!..

Она не поверила своим глазам. На бетонном полу, в окружении банок из-под краски, досок и пыльных рулонов обоев… раскинулось тело хозяйки дома. Юко была одета в домашнюю пижаму, ее стриженая голова так неестественно вывернута в сторону, что причина смерти напрашивалась сама собой. Перелом шейных позвонков.

Лицо гейши не накрашено, глаза прикрыты, ноги и руки разбросаны. Один тапочек лежит у порога, другой – рядом с телом. Юко притащили сюда уже неживой, тапочки свалились с нее по дороге, потом убийца подобрал их и бросил сюда. Завершил свое действие.

Все хоть и печально, но было бы понятно, если бы не срок давности! Судя по состоянию тканей, Юко мертва не меньше двух недель. Сухой холодный воздух подвала приостановил разложение, однако Лариса не сомневалась, что гейша скончалась как минимум двенадцать-пятнадцать дней назад. Точнее покажет вскрытие.

Она достала из кармана телефон, предусмотрительно поставленный на беззвучный режим, – связи не было. Лариса сунула трубку обратно и вернулась в дом. Ренату не дозвониться, надо выбираться отсюда своим ходом.

Землистое окостеневшее лицо Юко стояло у нее перед глазами. В уме крутился вопрос: с кем же она говорила в «Чайном домике»? Мысль о сестре-близняшке Лариса отбросила.

Мысль, что они с Ренатом неумолимо движутся к какой-то невероятной развязке, пугала и вдохновляла ее. Вернер не зря предостерегал их. Ему что-то известно.

Лариса выглянула на улицу, нет ли поблизости прохожих. Все было тихо, пустынно и бело. Темные ели неподвижно застыли в морозном воздухе.

– Еще вопрос, – пробормотала она, спускаясь с крыльца. – С кем Алек Тисовский изменяет своей жене?

Поселок погрузился в сумерки. Лариса обогнула дом Юко, через несколько минут вышла на проселок и зашагала к трассе. Закатное небо затянули тучи. Она молилась, чтобы повалил снег и замел ее следы. Где-то в заоблачных высях распорядитель погоды внял ее мольбе, и в воздухе закружились мелкие снежинки.

Когда за лесополосой послышался шум и замелькали огни машин, Лариса решила передохнуть. Она прислонилась спиной к сосне и задумалась. Кто-то воспользовался смертью Юко и выдает себя за нее… Интересно, Алек в курсе или в неведении? Если произошла подмена, то он ничего не заметил? Или в курсе, заметил, и его все устраивает…

– Мяу!

У ног Ларисы стояла знакомая трехцветная кошка и сердито помахивала пушистым хвостом. Мол, забыла обо мне? Как тебе не стыдно? Обещала же забрать с собой!

– Извини, – смущенно пробормотала она. – У меня совершенно вылетело из головы, что ты тоже хочешь домой.

Кошка громко замурлыкала в надежде, что ее не оставят в лесу замерзать. И потрусила в сторону шоссе по тропинке между деревьев. Лариса двинулась за ней. Путь показался ей долгим, а трасса нисколько не приближалась. Все так же вдалеке мелькали огни фар, слышался шум транспорта и бежала впереди кошка.

Лариса устала, продрогла, провалилась ногой в какую-то яму и взвыла от боли. Пока она растирала лодыжку, лес погрузился во тьму…

* * *

Алек опомнился на пустом темном шоссе, остановил машину и опустил стекло, впуская в салон ледяную свежесть. Всю дорогу из Озерного он ехал наобум, не глядя на указатели, и совершенно не представлял, где находится.

Щеголь, как ни в чем не бывало, расположился на заднем сиденье и внимательно наблюдал за ним.

– Ну, что смотришь? – вызверился парень. – Интересно, как я схожу с ума? Да?

Пассажир молча сложил руки на груди. Запонки в его манжетах поблескивали камешками, а на булавке для галстука вместо камня – пустая оправа. Зато костюм с иголочки, будто только что выглажен, туфли начищены. Волосы аккуратно причесаны, а на виске проступает синяк.

Раньше Алек не замечал деталей внешности незнакомца, и наступившая ясность его пугала.

– Ты моя иллюзия? – в который уж раз спросил он у Щеголя. – Признайся, наконец. Мне не страшно. Я привыкаю к мысли о том, что сбрендил. Против этого не попрешь. Остается приспособиться и не угодить в психушку.

Пассажир не проронил ни звука.

– Язык проглотил? – возмутился Алек. – Только ты мне мерещишься или другие тоже?.. Что это было в Озерном? А?.. Мне такая хрень почудилась… до сих пор зуб на зуб не попадает.

«Мерседес» покрывался снегом, – крыша, лобовое стекло, капот. Снежинки залетали через открытое окно в салон и таяли. Алек нервничал, Щеголь сохранял вызывающее спокойствие.

– Тебе на меня плевать? – обиделся парень. – Тогда чего прицепился? Ступай себе восвояси! Иди! Не испытывай мое терпение!

«А то что?» – прочитал он в глазах пассажира.

– Пошлю тебя, и дело с концом! Отправляйся на все четыре стороны! Надоел ты мне, сил нет!

Губы Щеголя тронула кривая улыбка. Он не верил словам Алека, он его игнорировал.

– Слушай, чего ты добиваешься? Это ведь ты заманил меня в Озерное?! Типа, я себе не хозяин. Ты дергаешь за ниточки, я танцую. А, черт с тобой! – махнул рукой парень. – Не хочешь прогуляться? Охладить кипящие мозги? Нет?.. Ладно, сиди здесь. А я, пожалуй, пройдусь. Подышу, приду в себя… Скажи, я окончательно свихнулся?.. Молчишь? Значит, есть надежда… Надежда умирает последней. Пока, чувак…

С этими словами Алек вышел из машины, но вместо заснеженной дороги оказался в пустынной местности. Светло, дует теплый ветер. Вокруг, куда ни повернись, каменистая равнина, на горизонте тонут в дымке горы…

Парень тряхнул головой и зажмурился, а когда вновь открыл глаза, пейзаж был все тот же. Хорошо, хоть «мерс» никуда не делся.

Алек в ужасе плюхнулся обратно за руль, захлопнул дверцу и поднял стекло. Теперь все как раньше. За окнами ночь, летит снег, по бокам шоссе – лес. На заднем сиденье – Щеголь.

– Я бы выпил, – севшим от волнения голосом молвил парень и полез в бардачок за бутылкой. – Ничего нет с собой! Коньяк кончился… Что вытаращился? Плохи мои дела, да?

Пассажир молча пожал плечами.

– Сам знаю, что плохи. Сегодня особенно тяжелый день…

Москва