- Китти-котенок...

Голос его звучал ласково. До того ласково, что позвоночник кольнули ледяные иголки, а в животе екнуло и вовсе не от возбуждения. И глаза смотрели ласково. И губ коснулась улыбка, но такая, что мне мгновенно захотелось испариться облачком и унестись с ветром куда-нибудь на другой континент. Бесстрастную мину удалось удержать с огромным трудом.

- Ты забываешь,что тебе тоже придётся считаться с тем,кто я.

Я поднялась, влезла в юбку, плюнув на пуговицы, запахнула блузку, прикрыв разрыв застегнутым пиджаком, одернула его полы, подхватила кейс.

- Я прекрасно знаю, кто ты, Эдвард. Самодовольный, избалованный, отмороженный аристократишка без представлений о границах дозволенного. И мне плевать. Я буду поступать так, как считаю нужным.

- Я тоже, - расслышала я негромкое, прежде чем хлопнуть дверью.

Ар-р-р. Я от души громыхнула еще и входной и злая, как черт, даже успела пролететь с десяток метров, яростно цокая каблуками, прежде чем сообразила, что не поставила щит. Сволочь. Негодяй! Подонок! Убить его мало. Ну почему ему нужно было все испортить?! Меня колотило.

Я замерла на месте, вдохнула и выдохнула несколько раз. Решительно повернулась на каблуках и отправилась обратно. В дверь звонить не стала, перебьется. Времянку можно и отсюда поставить. А если попробует высунуться, я засвечу ему тараном прямо в лощеную морду и испытаю определенное моральное удовлетворение. Феррерс оказался законченным гадом. Не высунулся.

Эдвард

Я стоял, упершись лбом в холодное стекло и смотрел. Смотрел сначала, как она уходит - напряженная, вытянутая в струну, злая дробь каблуков по асфальту, недовольно сжатые губы. Как возвращается, останавливается у двери и начинает колдовать. А я жадно скользил взглядом по контуру лица, по шее, по вырезу пиджака, по длинным ногам в черных лодочках. И снова ее хотел. Я чувствовал себя подростком, у которого в разгаре гормональная буря и все мысли только об одном. Только взгляд - и у меня сносило крышу. Все дни, недели и годы, убитые на то, чтобы справиться со страшной ломкой, оказались прожитыми впустую, стоило Кэтрин Сеймур войти в министерский конференц-зал. Связь никуда не делась.

Все вокруг были уверены - и убедили меня - что со временем, без регулярной подпитки, она истает, исчезнет, и худенькая большеглазая заучка из школы останется для меня тем, кем и должна быть - мы просто учились в одной школе. Блеклое, ничего не значащее воспоминание. Хрена с два. Раскрытие давно уже завершилось, мне уже совершенно не нужны были чужие эмоции, а я все равно упивался ими, упивался ей и с трудом мог остановиться. Я теперь понимал, что такого чувства безграничной эйфории я не испытывал ни с одной женщиной, а, бог свидетель, их было немало.

Сейчас я чувствовал себя наркоманом в завязке, которому под нос подсунули любимую дурь. И моей силы воли не хватило на то, чтобы от нее отказаться. Так что теперь от далеких, насильно забытых ощущений, рывком выдернутых из закромов памяти, наслоившихся на них новых - ее изумление, растерянность, злость, желание - меня штормило. Я отпустил ее сейчас только потому, что был на грани передозировки.

...тяжелее всего было в первый год.

Несколько месяцев я просидел взаперти, под колпаком, без единой возможности связаться с внешним миром. Без эмоциональной подпитки, несмотря на завершившееся раскрытие, без донора, с которым я сросся гораздо теснее, чем об этом только могли подумать родители, преподаватели и прочие специалисты, мне казалось, я сходил с ума. Воспоминания выжигали мозг, Сеймур мне снилась. Я видел ее наяву, перед глазами, как живую. Меня не волновали ни обеспокоенные голоса родителей, опасающихся, что единственный сын и наследник теряет разум, ни уверенные - целителей и теоретиков, убеждающих, что все пройдет. Еще немного, еще чуть-чуть...

А я мог думать только о том, как она пришла ко мне в палату - такая доверчиво открытая. Впервые сама пришла ко мне - и осталась. И, черт побери, за это мне хотелось кого-нибудь убить. За то, что отняли у меня - мое. Но целители и теоретики оказались правы. Внушения, разговоры, заговоры делали свое дело. Сначала прекратились галлюцинации, потом пропала сосущая, опустошающая потребность. Сны так и не прошли, хоть и стали реже. Но о них я молчал. Был серьезный и откровенный разговор с отцом. Об ответственности перед родом и обществом. О самоконтроле. О необходимости чем-то жертвовать во имя важной цели. Много о чем. И я кивал - да, понимаю. Да, согласен. Нет, на Кристин Девоншир я не женюсь. Был скандал. Но не одной Сеймур хвастать ослиным упрямством. Я понимал родителей, которые все еще опасались последствий того, во что вылилось мое раскрытие. Я знал, что они боятся срыва и надеются таким образом меня - или даже вернее себя - от него обезопасить. Но нет, на Кристин Девоншир я не женился. Вот только и разыскивать Кейт - чего больше всего боялись родители -не помчался. Я поступил в университет и принялся уверенно пробивать себе дорогу в будущее, повторяя про себя то, что вбивали мне с детства.

Я - Феррерс. Меня ждет великая судьба. Ничто и никто не должен стоять у меня на пути. И черт с ними, со снами.

А где-то три-четыре года назад по министерским делам я оказался неподалеку от Шектарского заповедника, куда выбила себе направление упрямица Кейт Сеймур. И сам толком не понял, как после всех официальных визитов оказался перед тяжелыми коваными воротами, увитыми защитными чарами. Наверное, я просто хотел доказать сам себе, что победил. Что все было не зря. Что больше никому не позволено шутя сминать мой самоконтроль. Что больше нет этой острой, опустошительно-сладкой зависимости.

Но меня поджидало разочарование. «Китти? Она у нас уже давно не работает...» Что ж, подумал я тогда, значит, не судьба. И успокоился. Ровно до того момента, как Кейт Сеймур появилась на пороге министерского конференц-зала. Планы на жизнь пришлось стремительно корректировать.И в них вовсе не входила разгоревшаяся перепалка, и на самом деле можно было бы уступить, но... Но. Мысль о том, что Сеймур будет за меня подставляться мне претила. В конце концов, я мужчина! Сильный маг из древнего рода. И умений, и знаний у меня будет поболее, чем у пигалицы-выскочки из простых. Пусть себе колдует в сторонке щиты, а чтобы защищать меня от непосредственной угрозы у меня есть охрана из безопасников и я сам.

... видение бледной куклы, повисшей в воздухе, я от себя гнал. Защитница.

Кейт закончила устанавливать охранный контур, и точеная фигурка снова начала удаляться.

Она стала еще красивее. Формы округлились, линии сделались мягче, женственнее. Другой вкус, другой запах... дьявол, я, оказывается, до сих пор помнил ее тогдашний вкус и запах! Только взгляд ничуть не изменился - такой же по-ослиному упертый. Идиотка Сеймур! Как тебя занесло в безопасность? Я же знаю, что ты потребовала у отца в качестве вознаграждения право изучать зверомагию в заднице мира, несмотря на профиль инициации, а он и рад был расстараться... Откровенно говоря, пока что я слабо представлял себе, что делать с возвращением Кейт в мою жизнь. Но знал одно: второй раз я ее не отпущу.