– Каким образом?

– Подключился к нему… случайно, когда током ударило. Ну, так получилось. Ломал операционную систему больше недели.

– Сломал?

– Хакер я или погулять вышел? – осклабился лейтенант.

– Эта дорожка к огурцам уже была тут?

– Была, иначе я бы не добрался до Сумасхода. Абсолютно не представляю, кто по ней ходил, разве что какие-нибудь роботы.

– Почему ты называешь эту машину сумасходом?

– Это была моя первая оценка её возможностей, когда я нашёл к ней ключ: Сумасход с большой буквы. Столько лет прошло с момента её создания, а она ещё работает. Не в полном объёме, но фунциклирует.

– Что узнал интересного?

– Пойдёмте, покажу. – Матевосян первым ступил на кажущуюся ненадёжной дорожку из чёрных планок, отстоящих друг от друга сантиметров на тридцать. Людям ходить по таким мостикам было неудобно категорически, но и Демонам Войны (если судить по их ступням в гробах) тоже.

Спутники последовали за проводником, убедившись, что планки толщиной в пару сантиметров прочны и не качаются под ногами.

На «кольце Сатурна», опоясывающем «огурцовую композицию», располагались четыре выступа, имеющие углубления, похожие на сиденья, и по два сложных рычага перед ними. Один из выступов как раз находился перед горизонтальным «огурцом», имеющим ряд светящихся окошек и усов.

– Кресло? – спросил Редошкин.

– Вроде того, – кивнул Матевосян.

– Почему без спинок? Так же сидеть неудобно.

– Наверно местным операторам было удобно.

Лейтенант уселся на краешек необычного сиденья, явно рассчитанного на более крупного седока, взялся за рычаги, концы которых распадались на «пальцы-щупальца», соединявшиеся в «ладонь» в форме буквы «S».

Из щели на горизонтальной панели «огурца» вылез ещё один пупырчатый «огурец» и придвинулся к креслу оператора.

– Интерфейс, – проговорил Матевосян. Я не сразу сообразил, как он работает, пока не поскользнулся и не угодил мордой в «огурец».

– Это что-то новое, – хмыкнул Редошкин. – Мордой в салат – это я понимаю, а вот мордой в огурец…

– Очень смешно.

Матевосян шевельнул левым рычагом и, когда «огурец» перед ним придвинулся ещё ближе, сунул голову прямо в пупырчатый зелёный бок «овоща».

Редошкин издал восклицание, шагнув к оператору.

Максим удержал его.

Вся «огуречная конструкция» пришла в движение, принимая форму кристаллической друзы. Лишь несколько небольших «огурцов» так и остались «огурцами», остальные превратились в многостебельчатые кристаллы, внутри которых проявились какие-то фигуры или виды помещений.

Матевосян выдернул голову из «огурца», словно тот был не материальным объектом, а голографическим пузырём.

– Мы здесь. – Он ткнул пальцем в правый кристалл, внутри которого протаяло сферическое тело с колючкой в центре. – В остальных мониторах можно разглядеть большинство бункеров всего подземного комплекса.

– Крепости.

– Пусть будет Крепость, тем более что защищена она была серьёзно. Тот удар, что породил кратер рядом, был отбит каким-то полем, и Крепость почти не пострадала. Это уже спустя много лет после гибели цивилизации… как вы их назвали? Демоны… э…

– Демоны Войны.

– В точку. Они жили в Крепости ещё лет сто, пока не поняли, что в живых осталась только эта колония из пары сотен… гм, Демонов.

– Странно, что колония умерла, – сказал Максим. – Разве они не могли постепенно увеличить население и возродить цивилизацию?

– Во-первых, это были трёхполые существа, а в Крепости обитали только носители двух полов. Для получения удовольствия этих двух полов хватало, а для воспроизводства населения и продолжения рода нет, не хватало особей третьего пола. Во-вторых, весь этот район с кратером и Крепостью был заблокирован лесом. Демоны повоевали с ним, но проиграли и сбежали в гибернаторы.

– Как ты это выяснил? Неужели Демоны разговаривали на русском языке? Или на армянском?

Матевосян рассмеялся.

– Их техника не намного, но опередила нашу, хотя разговаривали они, конечно, не на русском. По сути Сумасход сам подобрал ключики к моим мозгам, прочитав мысли. Здесь нет никаких клавиатур, только аудиосвязь и мысленное сканирование, о чём я догадался не сразу, пытаясь голосом договориться с ним. Товарищ мыслит очень оригинально, однако он принял меня за своего, то есть за одного из шизанувшихся хозяев. Удивляться он не умеет, как не умеет и сочувствовать, в остальном вполне адекватен.

– Он мыслит? – хмыкнул Редошкин.

– Может, не так, как мы представляем, к тому же часть его операционных систем всё же не уцелела за много тысяч лет, но остальные работают.

– Понятно, – сказал Максим. – В таком случае нам крупно повезло. Ведь твой Сумасход мог быть таким же психически больным, какими были Демоны. И тогда мы сюда не прошли бы.

– Он же принял Софу за Демона, – хохотнул Редошкин.

– Это произошло уже после того, как лейтенант проник в тоннель. Ему повезло, что внешние защитные системы Крепости перестали работать. Вряд ли Сумасход впустил бы его так легко, скорее расстрелял бы ещё тогда, когда Иосиф спускался в кратер.

Улыбка на губах Матевосяна погасла, он шмыгнул носом:

– Я тогда об этом вообще не думал.

Редошкин похлопал его по плечу.

– Везёт не только дуракам и пьяницам.

– Ладно, мы слава богу здесь, и это замечательно, – сказал Максим. – Что ты успел выяснить о Крепости? Что работает? Есть ли в ней, кроме склада с едой, оружие и транспорт?

– Под нами шахта глубиной не меньше полукилометра. От неё отходят штреки, заканчивающиеся отсеками. Всего этажей – двадцать пять, так что отсеков уйма. Я один раз спустился на первый уровень, где и нашёл склад, а также отсек с какими-то машинами. Но специально не разбирался, транспорт это или нет. Кстати, на самом дне шахты торчит настоящая Эйфелева башня. Может, это какая-то антенна.

– Эйфелева, говоришь?

– С виду очень похоже. Да вы сами можете посмотреть.

– Обязательно посмотрим.

– Хотите познакомиться с Сумасходом? Он всё покажет. Только говорить с ним надо жёстко, в приказном порядке.

– Говорить?

– Ну… мысленно… хотя я всегда повторял мысли голосом.

– Генеральским тоном? – пошутил Редошкин.

– Даже ещё строже – тоном прапора. – Матевосян, поднялся. – Садись, командир.

Помедлив, Максим занял место оператора…

Монстр, вылетевший из невидимого устья иномерианы над парящим от мороза минеральным бассейном, повёл себя странно.