Больше двух месяцев назад (в прошлой жизни, как любил повторять Редошкин) Матевосян (оперативный псевдоним Софа) входил в группу «Маугли» и участвовал в операции в африканском Баире по освобождению археологической экспедиции ЮНЕСКО, захваченной баирскими «повстанцами». Как и вся группа Максима, он попал под действие иномерианы и оказался в Большом Лесу. Максим после долгих поисков разбросанных по большой территории бойцов посчитал, что Матевосян погиб, как и Хасан Керзоев. Получается, Софа выжил! А главное – набрёл на гигантский провал-кратер, нашёл Крепость и расположился в ней как квартирант, сумев оживить кое-какие системы жизнеобеспечения сооружения.

– Чёрт кривоногий! – облапил его Редошкин.

– И я тебя люблю, рыжий, – ухмыльнулся небритый, черноволосывй, черноглазый и на самом деле кривоногий армянин. – Думал, уже не увижу никого!

– Рассказывай, – потребовал лейтенант. – Как ты здесь оказался, как сумел пролезть в Крепость, ну и поподробней.

– Куда я пролез?

– Командир общается с Большим Лесом, который и назвал этот бункер Крепостью.

– Как это – общается с лесом? – вытаращился Матевосян.

– Потом всё объясним. Сначала ты, колись.

– Подожди, вас двое? Остальные где?

– Хасик погиб, его африканцы замочили.

– Это те, которые были в Баире? Они что, тоже здесь?

– Говорю же, позже всё расскажем. Мир нашёлся, он с нами, остался в лагере с вертолётчиками.

– А Чуб где?

– Ни малейшего понятия, наверно, бродит где-то. Нас разбросало друг от друга на сотни километров. Наших из группы трое, а всего шестнадцать человек.

– Шестнадцать?! – поразился Матевосян.

– Экипажи двух «вертушек», посланных за нами, и две группы – нашего полковника и генерала Плащинина. Ты со «шмелями» и летучими «крокодилами» не встречался?

– Не приходилось. Тут и крокодилы водятся?

– Из будущего, – усмехнулся Редошкин.

Матевосян посмотрел на него с сомнением.

– Это долгая история, – нетерпеливо сказал Максим. – Твоя очередь делиться инфой. Ты давно здесь?

– По моим раскладам почти месяц.

– А ел что? Судя по физии, ты не отощал.

– Сначала питался своими запасами, воду чистую нашёл. Подстрелил козлёнка, зажарил.

Максим и Редошкин переглянулись.

– Потом нашёл в бункере склад и консервы.

– Консервы? – удивился Редошкин. – Местные? И не отравился?

– Здешние хлопцы были веганами, питались растительной пищей, и консервы у них были овощные. Они прекрасно сохранились в местных холодильниках. А вы что едите?

– Грибы.

– Грибы?! – теперь уже удивился лейтенант.

– Садитесь, – сделал приглашающий жест Максим обоим бойцам. – Где ты обитаешь? Далеко отсюда?

– Ещё метров сто.

– Как ты оказался в тоннеле?

– Сработала сигнализация, я и вышел посмотреть. А что это за драндулет? – Матевосян кивнул на аэробайк.

– Садись.

С трудом, но разместились на длинном сиденье аэробайка: Максим впереди, за ним лейтенант, последним Редошкин.

Мотоцикл бесшумно поднялся над ребром пола на метр, скользнул в глубину коридора, освещённого за зеркальной перегородкой пятнами света на потолке, выглядевшими как светящаяся плесень.

– Где вы раздобыли такую машину? – с завистью спросил Матевосян.

– Наткнулись на разбитую ракету инопланетян, – ответил Редошкин, – успели вытащить из неё много полезных вещей, в том числе этот воздушный мотоцикл.

– Инопланетян?

– Это мы так решили, что они инопланетяне, а Лес подтвердил нашу догадку. Ракета принадлежала каким-то космическим торговцам, но она не из здешнего мира, торговцы, очевидно, попали сюда таким же способом, как и мы – через иномериану.

– Инома… через что?

– Термин нашего эксперта, физика Егора Левоновича, кстати, твоего соплеменника. Прилетим обратно, он тебе всё по-научному обрисует.

Байк миновал стоящие у стены рядком четыре знакомых ящика. Все они были закрыты и выглядели массивными каменными блоками.

– Знаешь, что это за саркофаги? – оглянулся Максим.

– Гибернаторы, – ответил Матевосян. – Оставшиеся в живых обитатели бункера в надежде, что их когда-нибудь разбудят, позалезали в них и включили аппараты поддержки жизненных функций в условиях глубокой заморозки. Но этим саркофагам тысячи лет, аппаратура сдохла, и теперь они по сути представляют собой настоящие гробы. Всего в бункере я насчитал их под сотню.

– Демоны Войны.

– Кто?

– Лес сообщил, что до него этот мир населяли очень жестокие малосимпатичные существа, он назвал их Демонами Войны. Кстати, они в каком-то смысле наши предки. Демоны развязали войну, уничтожив друг друга, а их территории занял впоследствии Большой Лес. Мы встретили один гроб у самого входа в тоннель и даже открыли. Труп выглядит как живой, даже не мумифицировался.

– Аппаратура поддержки вышла из строя недавно. Так что вряд ли кто-то из этих мертвецов оживёт.

Впереди появился ещё один гроб, стоящий перед выступом, кольцом охватывающим коридор. Выступ сужал коридор до трёх метров, и Максим вынужден был посадить аэробайк.

– Дальше пешком, – сказал проводник. – Тут уже недалеко.

Взяли оружие, в том числе «теннисные мячи», оставив на мотоцикле только «фаустпатрон».

Коридор за выступом имел уже другую форму – треугольную, со стенами из зернистого янтаря – с виду. Самая узкая сторона треугольника была плоским полом, идти стало легче. Коридор действительно оказался недлинным, всего в двадцать пять шагов, и вывел гостей на балюстраду, опоясывающую зал сферической формы, но со стенами, представлявшими собой нагромождение сложных геометрических фигур.

В центре сферы, имевшей диаметр не менее пятидесяти метров, висела конструкция, напоминающая сросток пупырчатых разноразмерных огурцов, один из которых, лежащий горизонтально, светился.

Конструкцию окружало толстое кольцо с плоским верхом, чем-то напоминая кольца Сатурна, слепленное из ледяных с виду комков с человеческую ладонь. К кольцу вёл от балюстрады настил из пластин метровой длины, шириной со ступню мужчины, но не белого, а чёрного цвета. Пластины просто висели в воздухе, поддерживаемые неведомой силой.

– Сумасход, – сказал Матевосян. – Система обслуживания всего подземного хозяйства, а также управления удалёнными софтами.

– Комп, что ли?

– Нечто вроде этого, квантовая система. Мы к этим технологиям только подбираемся, очень интересное решение. Я с трудом разобрался в принципах работы.