– Да.

– Отлично. Поторопись тут.

Змей собрался уходить.

– Ты же понимаешь, что после этого жить тебе осталось всего ничего? – бросила я ему вдогонку.

Он притормозил:

– Ты что-то сказала?

– Я уже поняла, что ты тупой, но чтобы еще и глухой…

Готова поклясться, от ярости он побелел еще больше, хотя и до этого был белее некуда.

– Кажется, я объяснил недостаточно ясно: в этот раз папочка тебя не спасет. И твой знаменитый дружок-уголовник тоже, так что можешь засунуть свои угрозы подальше. Лучше наслаждайся последними счастливыми минутами жизни, сука!

– Мой знаменитый дружок-уголовник знает, где меня искать. И найдет, рано или поздно. Для меня, конечно, лучше, если это случиться рано, а вот для тебя исход один: он порежет тебя на ремни и скормит бродячим псам, это я тебе обещаю. Разница в том, увижу ли я эту славную картину своими глазами, или же нет. И кем бы ты там ни был, и чем бы тебе не насолил мой отец, тебе конец, так что наслаждайся ты последними часами жизни, придурок.

– Ты… – Змей медленно двинулся ко мне.

Кажется, он готовился ко второй пощечине, но я ему такой возможности не дала:

– К тому же, судя по твоим туманным и неуверенным угрозам, ты здесь ничего не решаешь. Решает кто-то другой, ты жалкая пешка. Вы все такие, похожие друг на друга: злобные и бесполезные. Чего языком молоть, когда моя жизнь не в твоих руках? Пустые угрозы смешны.

– Увидим, – пообещал Змей и наконец удалился. Судя по его физиономии, для этого он собрал всю силу воли и выдержку в кулак. Это достойно уважения, из себя я его выводила, не жалея сил.

– Какие нынче несдержанные юноши, так и норовят поднять руку на хрупких сударынь, – прокомментировала я его уход, красочно закатив глаза. И хоть длинноносый Борис Иванович так же походил на юношу, как и я на клоунессу цирка дю Солей, лесть еще никому не вредила.

– Язык мой – враг мой, – пробормотал Пончик, помогая мне поднять кушетку.

На меня парень смотрел с заметным сочувствием, что мне пришлось по душе. Сердобольному на вид толстяку явно не понравилось рукоприкладство, выведенный из себя босс в лице Змея предстал не в лучшем свете. Пончик – не из тех отъявленных сволочей, которым нравится смотреть, как бьют женщин, с этим можно работать.

– Я так понимаю, от наручников ты меня избавить не хочешь? – и, не давая парню ответить, я ловко высвободила руку и запрыгнула на лежанку: – Не парься, Пончик. Ты долго соображал.

– Как вижу, тебе уже лучше? – нахмурился он, переводя взгляд с наручников на меня. Как будто не мог взять в толк, что за фокус я провернула.

– Лучше? Я бы так не сказала, сегодня вообще не мой день. Тебя как, кстати, по имени-отчеству?

– Можно просто Рома.

– Рома, значит… – протянула я. – Парень по имени Роман не может быть плохим человеком, это тебе не Борис… тебе повезло, друг, Романы – моя слабость. Рома – это почти Ромэо, в конце концов. И я согласна тебе помочь, уговорил.

– Помочь мне? – усмехнулся Пончик. – Интересно, как?

– Элементарно, Рома: у нас будет взаимопомощь. Ты ответишь на пару моих вопросов, а взамен я добровольно пойду… куда мне там надо идти? Наверх? В общем, ты меня понял: я не стану пинать тебя в пах, тыкать локтями в лицо, пристегивать наручниками к кровати, а тихо мирно пойду рядом. И все будут довольны: ты выслужишься перед хозяевами, как верный пес, а я получу ответы. Никто не узнает о нашем маленьком договоре, зато все будут счастливы. Обоюдная выгода налицо.

– И вовсе они мне не хозяева, – буркнул парень.

– Звучит как согласие.

– Ты точно ничего не выкинешь?

– Слово скаута! – с энтузиазмом заверила я.

Он раздумывал не больше минуты. Направление его мыслей отчетливо читалось на щекастой физиономии: проблем я могу доставить немало, он сам это видел, а этих самых проблем ему не хотелось. Он производил впечатление парня, для которого любое лишнее движение в тягость.

– Хорошо, только у нас осталось мало времени. К тому же, тебе еще надо переодеться, – он кивнул на объемный пакет, что принес ранее, а я, ворона, проглядела. – И можно я первый задам вопрос?

– Валяй, – улыбнулась я.

– Наручники для тебя не проблема, так почему ты не бежала?

– Потому что, бестолковый ты такой, я бы не смогла поболтать с тобой по душам, а я это дело люблю. Это одна из причин.

– А другая?

– А другая: подозреваю, что ты слопал пару человек и не подавился, а у меня как раз есть на примете пара неприятных личностей, от которых я бы хотела избавиться… – видя, как Пончик закатил глаза, я надулась: – Тебе что, сложно? В конце концов, двумя больше, двумя меньше… а если серьезно – это уже второй вопрос, а мы так не договаривались. Лучше дай мне воды, а то не протяну больше и минуты.

Он протянул мне все тот же стакан, но я остановила его жестом:

– Эй, неееет! Откуда мне знать, что там не подмешана какая-нибудь дрянь? – с подозрением я уставилась на стакан: мне почудился мутный осадок на дне. Они воду из под крана налили что ли? Гадость…

– Ну… – Пончик на секунду задумался и нерешительно улыбнулся: – Хочешь, я сделаю глоток?

– Хочу!

– Ну, хорошо… – он поднес стакан к губам, но я быстро подскочила к парню и выдернула стакан из рук: не хватало еще пить после незнакомца. Я, конечно, не брезгливая… ладно, я очень брезгливая. И уж точно не стану делить воду с подозрительным толстяком, который в сговоре с моими похитителями.

В секунду осушив стакан, я вернула его Роману и развалилась на кушетке, ощущая практически блаженство. О том, что вода предположительно неизвестного происхождения, напрочь забыла.

– Ну как, стало лучше?

– Стало бы, предложи ты что покрепче, но куда мне на такое рассчитывать…

– Так о чем ты хотела поболтать? – обреченно закатив глаза, поинтересовался Пончик.

– О многом. Но пока сосредоточимся на основном: быстро и вкратце растолкуй, что это за дыра подвальная.

– Это цокольный этаж, а не подвал. Мы в большом доме примерно в десяти километрах от города, тут закрытая территория с отдельным въездом.

Ага, значит, хорошо, что я не сбежала на мороз. Бродила бы сейчас возле забора, наверняка еще с колючей проволокой, промерзла бы вся. Перелезть через забор, оперируя отмерзшими пальцами – задачка не из простых. В общем, я была права: побег оброс бы миллионом сложностей, к которым я не готова.

– Слушай, а как долго я была в отключке? – задумалась я.

– Ты проспала двое суток.

Не выдержав, я выругалась. Двое суток? Черт побери, это долго. Теперь понятно, почему мне столь хреново ив се время тошнит. И понятно, почему я накинулась на воду непонятного происхождения. И есть еще захотелось нестерпимо.